Мы здесь живем - [39]

Марченко: И вот я решился эмигрировать в США. Мне заявили, что, если я буду настаивать на выезде в США, меня посадят, и чтобы я ехал через Израиль. Данный суд — просто реализация этой угрозы.

Я не стал бы останавливаться на эпизоде 7 ноября. После того как я заявил в октябре, что не намерен соблюдать надзор, я не считался с его правилами. На этом эпизоде я останавливаюсь только для того, чтобы показать, как фабрикуется это дело милицией.

Так вот — 7 ноября я был дома. У нас были гости из Москвы, в частности родители жены и Наталья Кравченко. В начале девятого позвонил Кузиков. Я приоткрыл дверь на цепочке и спросил: «Кто?» Кузиков сказал: «Анатолий Тихонович, не бойтесь, это милиция». Я ответил: «Милиции здесь делать нечего». Я захлопнул дверь. Кузиков теперь показывает, что видел, как я уезжал из Тарусы. Как же это — он даже не подошел удостовериться! В октябре, когда я отвозил семью, он не поленился погнаться за автобусом на автомобиле даже до Серпухова. А на праздник, когда нашему брату вообще запрещается покидать место жительства, он почему-то удовлетворился виденным и якобы дал мне уехать.

Трубицын нагло лжет: я с ним не только не пускался никогда ни в какие объяснения, а ни разу не разговаривал и даже не здоровался. Почему следствие не спросило московских соседей моей жены? Ведь невозможно не заметить семью с ребенком в коммунальной квартире, где общая кухня, общий туалет, ванная, прихожая.

8-го у нас в гостях были наши тарусские друзья Оттены; но их также никто не удосужился опросить.

Когда меня штрафовали, я не слышал и не хотел слушать, за что. Позднее моя жена узнала. Тогда же, еще в декабре, она обращалась по этому эпизоду к прокурору. Но ни один из свидетелей вызван не был. Разве это суд? Это — расправа.

Марченко садится. Зал аплодирует его речи. Во время всей речи Марченко опирался на барьер, с видимым трудом удерживаясь на ногах.

Суд предоставляет Марченко последнее слово. Марченко несколько растерян. Еще в самом начале заседания он отказался от участия в судебном разбирательстве, оставив за собой лишь право на последнее слово, которое он считал уже произнесенным. Он говорит сидя: не может больше стоять.

Марченко: Я все уже сказал. Данный процесс является давно обещанной мне расправой со стороны КГБ. Однако я не жалею о том, что родился в этой стране, родился русским. Но, думая о судьбе моего двухлетнего сына, я обращаюсь ко всем людям во всем мире и прошу всех, кто может, помочь мне и моей жене с сыном выехать из СССР. Я продолжаю голодовку, настаивая на отъезде из страны.

Прошение о всеобщей политической амнистии

Прошение

В Президиум Верховного Совета СССР Просим всеобщей политической амнистии — то есть, амнистии для всех лиц, осужденных за идеологию, политические взгляды и деятельность, а также за религиозные убеждения и религиозную деятельность.

Просим применить эту амнистию и к лицам, лишенным гражданства по тем же мотивам.

Просим распространить эту амнистию также на лиц, осужденных за осуществление ими иных прав, предусмотренных Декларацией прав человека ООН.

В индивидуальном порядке просим амнистировать людей, осужденных за иные правонарушения, но чье судебное преследование вызвано идеологическими или политическими мотивами.

В первую очередь и незамедлительно просим амнистировать всех женщин-политзаключенных, а также осужденных за религиозные убеждения и деятельность.

Просим не ограничивать применение амнистии тем или иным сроком осуждения, необходимостью положительной характеристики или иными какими-либо условиями.

Одновременно с этим просим освободить из психиатрических больниц людей, насильственно помещенных туда в связи с их мировоззрением, политическими взглядами и деятельностью.

Первая в истории СССР всеобщая политическая амнистия явилась бы единственным весомым подтверждением серьезности намерений СССР осуществлять провозглашенные принципы разрядки напряженности.

Л. Богораз

Москва, В-261, Ленинский просп., 85, кв. 3

А. Марченко

Чуна, Иркутская обл., ул. Чапаева, 18

Прошение поддерживаем:

А. Сахаров, Л. Алексеева, Т. Великанова, М. Ланда, А. Лавут, Г. Подъяпольский, А. Гинзбург, Н. Буковская

16 августа 1975 г.

Обращение к гражданам СССР

Мы, подписавшие и направившие в Президиум Верховного Совета СССР прошение о всеобщей политической амнистии, предлагаем всем желающим присоединиться к нашей просьбе.

Лариса Богораз,

Анатолий Марченко

Прошение поддерживаем: Андрей Сахаров, Ирина Кристи, Инна Аксельрод, Александр Лавут, Людмила Алексеева, Мальва Ланда, Нина Буковская, Александр Липавский, Владимир Борисов, Татьяна Литвинова, Борис Вайль, Виктор Некипелов, Ксения Великанова, Юрий Орлов, Татьяна Великанова, Григорий Подъяпольский, Николай Вильямс, Вячеслав Родионов, Тамара Гальперина, Виталий Рубин, Александр Гинзбург, Галина Салова, Сергей Генкин, Леонард Терновский, Николай Иванов, Эдуард Финкелынтейн, Валерия Исакова, Александр Щаранский, Ирина Каплун,

Нина Лисовская, Нина Комарова

Обращение к соотечественникам за границами СССР Дорогие соотечественники! Призываем вас присоединиться к нашей просьбе о всеобщей политической амнистии в СССР и побудить международную общественность к активности в этом направлении.