Мы здесь живем - [26]

Это ли не откровенное издевательство: сначала при[нуж]дать политического заключенного посредством голода, холодного карцера, лишением свиданий с семьей и другими [менее] приемлемыми методами работать, а потом объявить заработанные им деньги незаработанными.

17 же декабря у меня было объяснение по поводу этой голодовки с представителем тюрьмы, начальником отряда. В ответ на мое устное объяснение о причине голодовки я был предупрежден, что могу быть наказан.

По-видимому, от меня ожидали и ожидают в ответ [на] грабежи и издевательства телячьих восторгов и славословий в адрес КПСС и советского правительства. Но для этого нужно хотя бы на словах считаться советским человеком, что для меня звучит оскорбительно.

У меня есть основания считать всю эту дикость злонамеренной и целенаправленной провокацией должностных лиц МВД и КГБ, имеющих желание поиздеваться и тем самым вызвать меня на протест.

Данным заявлением я протестую против издевательств государства в лице МВД и КГБ над политзаключенными, в т. ч. постоянным голодом.

Требую также свидания с адвокатом, с которым мне не дают видеться тюремщики уже несколько месяцев.

18.12.85

политзакл. Марченко

4.

«УТВЕРЖДАЮ»

Начальник учреждения

УЭ-148-/ст-4 М.Н. Ахмадеев

19 декабря 1985 г.

АКТ

19.12.1985 г. Чистополь

Мы, нижеподписавшиеся, начальник спецчасти учреждения УЭ-148/ст-4 Зазнобин Ю.А., старший оперуполномоченный Денисов Н.П., и.о. начальника отряда Емельянов В.М., составили настоящий акт в том, что жалоба (заявление) в Президиум Верховного Совета СССР, поданная осужденным Марченко А.Т. 18.12.1985 г. согласно § 33 п. VII ПВР ИТУ, подлежит конфискации, как написанная в недопустимых выражениях.

Начальник спецчасти: -

Ст. оперуполномоченный: -

И.О. Начальник отряда: -

Осужденный ознакомлен

5.

РАСПИСКА

Мне, осужденному Марченко Анатолию Тихоновичу, разъяснен порядок направления жалоб и заявлений согласно § 33 ПВР ИТУ. Согласно п. 6 § 33 ПВР ИТУ жалобы и заявления, адресованные в государственные органы, общественные организации и на имя должностных лиц, содержащие вопросы, которые эти органы, общественные организации либо должностные лица в силу положения о них или их правомочий решить не компетентны, адресатам не направляются. Подавшему жалобу разъясняется об этом под расписку и рекомендуется адресовать жалобу и заявление соответствующему компетентному органу, организации либо должностному лицу. В случае, если заявитель считает неправильными действия администрации, он вправе обжаловать их прокурору, осуществляющему надзор за местами лишения свободы, приложив к такой жалобе заявление, которое администрацией не было направлено адресату.

В связи с указанными обстоятельствами жалоба, заявление поданное(я) мною

06.01.86 г. в адрес Президиума Верховного Совета СССР возвращена(о) мне обратно.

Осужденный (подпись, дата)

08.01.86 г.

Объявил: жалобу (заявление) осужденному Марченко А.Т.

возвратил начальник отряда

В.Ф. Чурбанов

6.

Президиум Верховного Совета СССР

г. Москва

от политзаключенного Марченко А.Т.

(учр. УЭ 148/СТ-4 Тат. АССР)

Заявление

Данным обращением в высший законодательный и надзорный орган страны я выражаю свой протест против позорной и преступной практики ведомств КГБ и МВД, которые при покровительстве прокуратуры в целях перевоспитания политзаключенных подвергают их обработке наркотиками, разрушающе действующими на здоровье человека, в т. ч. на его психику.

Лично я был подвергнут этой изуверской обработке уже несколько раз: 9 декабря 1983 года в ИТУ ВС-389/35 и в марте 1985 года — дважды — в ИТУ ВС-389/37 в Пермской области.

9 декабря 1983 г. меня с этой целью под надуманным предлогом водворили в ШИЗО — надуманность предлога подтверждается документально. При водворении в камеру-одиночку мне устроили «оказание сопротивления» и под этим предлогом заковали в наручники и избили до потери сознания. В бессознательном состоянии меня подвергли воздействию сильнодействующих наркотиков — галлюциногенных и психотропных препаратов.

Избитого, обработанного наркотиками, меня в бессознательном состоянии бросили на пол в камеру-одиночку, даже не сняв наручников.

В сознание меня приводили работники медчасти, которых вынуждены были вызвать ко мне дежурные надзиратели ШИЗО по настоятельному требованию других политзаключенных: С. Хмары, И. Ковалева, В. Сендерова и Р. Гудовского — они находились в то время в соседних со мной камерах и хорошо слышали все, что происходило в ШИЗО.

Прокуратуре СССР об этом хорошо известно, т. к. один из их прокуроров приезжал специально в ИТУ-ВС-389/35 для разбора этого случая. Он дважды — 31 мая и 1 июня — вызывал меня для разговора об этом. Но, как потом стало ясно, он приехал не для того из Москвы, чтобы объективно и непредвзято разобраться на месте, а постараться выгородить должностных лиц КГБ и МВД, непосредственно организовавших и исполнивших эту преступную акцию в отношении меня.

Эту цель порученца прокуратуры СССР очень красноречиво показывает тот факт, что он отказался допросить тех политзаключенных, которые в то время — 9 декабря — были в ШИЗО в соседних со мной камерах. Вернее сказать, он попытался соблюсти видимость своей объективности и с этой целью вызвал для разговора В. Сендерова. Показания В. Сендерова изобличали чинов КГБ и МВД в этом преступлении. Поэтому прокурор не решился вызывать остальных свидетелей.