Мы здесь живем - [27]

Любопытно, на чем основывал этот прокурор свое заключение по данному делу, если он не допросил непосредственных свидетелей? Только на показаниях вольных работников медчасти ИТУ — жен должностных лиц КГБ и МВД. Так они ж нашли меня в камере в бессознательном состоянии на полу и в наручниках!

Вторично меня подвергли воздействию наркотиков в марте 1985 года уже в ИТУ ВС-389/37.

На этот раз проделали эту преступную акцию в два приема и не демонстративно, а более изощренно — без предварительного избиения до потери сознания. Наркотики мне вводили вместе с пищей, так что обнаружить я это мог лишь по их воздействию, по собственному ощущению.

В камере-одиночке от такого воздействия уберечься практически невозможно, т. к. даже в случае моего отказа от пищи под любым предлогом меня стали бы кормить искусственно.

25 марта 1985 года я подал в 9 часов утра администрации заявление для отправки в ПВС СССР. В этом заявлении я выражал свой протест против воздействия на меня наркотиками, указывая на свою беспомощность оградить свою жизнь и здоровье от посягательств на них со стороны должностных лиц КГБ и МВД в условиях строгой изоляции, которую для этого и создали для меня. Но уже к 16 часам того же дня мне спецчасть сообщила о конфискации этого заявления с формулировкой «клеветническое». Но с момента подачи заявления до этого сообщения спецчасти ко мне в камеру никто не показывался даже! Как, на каком основании мое заявление по такому серьезному вопросу было с такой поспешностью признано администрацией ВС-389/37 «клеветническим»? По-моему, это лишь подтверждает правдивость моего заявления в ПВС СССР.

На другой день, т. е. 26 марта, я это же заявление в ПВС СССР закрытым письмом направил Генеральному Прокурору СССР и настаивал на его отправке в ПВС СССР, [пояснив], что администрация ВС-389/37 отказывается сделать это сама.

В мае месяце прокуратура Пермской области запросила у меня список свидетелей по эпизоду 9 декабря 1983 г. Я подал список свидетелей через администрацию ИТУ. 21 мая меня вызвал прокурор из областной прокуратуры и записал мои показания о воздействии на меня наркотиками. А еще через несколько дней после этого мне сообщили через спецчасть ИТУ, что в результате проверки прокуратурой факты, названные мной в заявлении от 26 марта, не подтвердились.

После этого я еще несколько раз обращался с заявлениями на имя Генерального прокурора СССР, пытаясь опротестовать безнаказанность тех должностных лиц КГБ и МВД, которые являются непосредственными организаторами и исполнителями преступных методов воздействия — наркотиками — на мою психику и на мое здоровье в целом. В ответ я получал одно и то же: «уже отвечено».

Да, организаторы воздействия на меня наркотиками в марте [1985 г.] основательно обезопасили себя от возможного разоблачения, и я не имею кроме них никаких других улик, кроме собственного [само]чувствия.

Но вот происшедшее 9 декабря 1983 года подтверждается и документально, и живыми свидетелями. Поэтому я и настаиваю на привлечении к ответственности тех должностных лиц КГБ и МВД, которые были непосредственно причастны к этому случаю.

Повторное воздействие на меня наркотиками в марте 85 г. [бы]ло возможно лишь при покровительстве в этом чинам КГБ и МВД со стороны прокуратуры. По этой же причине мне приходится терпеть и от администрации УЭ-148/СТ-4 издевательства хотя и более мелкого свойства, которые от этого не перестают быть опасными и вредными для моего здоровья.

В результате применения ко мне наркотиков я потерял изрядную часть своего здоровья и практически стал инвалидом, что делает для меня непосильной и работу, предоставляемую администрацией УЭ-148/СТ-4. Невыполнение же мной т. н. нормы выработки влечет за собой для [меня] дополнительные наказания, в том числе ужесточает [пытку] голодом.

Данное заявление является протестом на покровительство Генеральным прокурором СССР и возглавляемым им ведомством тем должностным лицам КГБ и МВД, которые воздействуют на меня недозволенными методами воздействия — галлюциногенными и психотропными препаратами, разрушающими мою психику и мое здоровье в целом. И это дает мне законное право обратиться с заявлением в ПВС СССР.

13.01.86 г.

политзаключенный Марченко

7

«УТВЕРЖДАЮ»

Начальник учреждения УЭ-148/ст-4

М.Н. Ахмадеев

14 января 1986 г.

АКТ

14 января 1986 г. Чистополь

Мы, нижеподписавшиеся, начальник спецчасти учреждения УЭ-148/ст-4 Зазнобин Ю.А., старший оперуполномоченный Чашин В.В., начальник отряда Кокалин [?] С.А., составили настоящий акт в том, что жалоба (заявление) в ПВС СССР, поданная осужденным Марченко А.Т. 13 января 1986 г. согласно § 33 п. 7 ПВР ИТУ, подлежит конфискации, как написанная в недопустимых выражениях.

Начальник спецчасти:

Ст. оперуполномоченный:

И.О. Начальник отряда:

Осужденный ознакомлен,

от подписи отказался

14.01.86

8.

Администрации

учр. УЭ-148/СТ-4

от политзаключенного Марченко А.Т.

Заявление

4 марта с.г. я сдал администрации тюрьмы для отправки домой очередное письмо.

5 марта, т. е. на следующий же день, мне была показана квитанция за № 620 от почтового отделения Чистополя, удостоверявшая отправку этого моего заказного письма по назначению.