Мы — военные - [63]

— Я поощряю новаторов, товарищ генерал, — приподнялся Черноусов. — Вот на трубопровод для Лыкова внутренние резервы раскопал…

— Сидите, сидите. Знаю, как вы раскапывали. Лейтенанта Фомина обвинили вы не в том, чем он страдает. Не слышал я насчет того, что он пьянством занимается. А вот ленью страдал, сильно страдал. Правда, говорят, за последнее время стал за ум браться. Лейтенант Фомин, беретесь за ум?

— Так точно, берусь! — под смех собравшихся ответил лейтенант Фомин. Он смутился своего неожиданно звонкого голоса, потупился и добавил тише: — Нельзя, товарищ генерал, не браться за ум, обстановка не позволяет…

— Но по прибытии сюда вам как будто не нравилась обстановка в Малых Сосенках?

— Теперь нравится.

— А жене?

— Тоже… Может быть, не совсем, но тоже начинает нравиться. Взгляды на вещи меняются, товарищ генерал.

— Правильно, меняются… А вот у лейтенанта Крупени не похоже, чтобы взгляды менялись. О нем полковник Черноусов говорил совершенно правильно. Как дальше будем жить-служить, лейтенант Крупеня?

— Виноват, товарищ генерал, постараюсь исправиться.

— Постараетесь? — Командующий выпятил нижнюю челюсть, недобрые огоньки вспыхнули в его глазах под свирепыми бровями. — Только постараетесь, но получится что-либо из вашего старания или не получится — этого вы не знаете? Советский офицер — пьяница. Позор! Ну, что ж… Как видно, офицерские погоны для вас тяжеловаты, можем избавить от них, если уж такое дело… Садитесь!

Полузакрыв глаза, словно в мучительной дремоте, лейтенант Крупеня медленно опустился на место. Нагнулся, стыдясь смотреть в глаза командующему. Светло-русые кудри бессильно свесились вниз, полузакрыв красивое лицо.

Командующий с трудом оторвал тяжелый взгляд от его сгорбившейся фигуры. Поморщился, словно от зубной боли.

— Я, товарищи офицеры, против аскетизма, но досуг у нас должен быть разумный и культурный. Самодеятельность в роте зарождается — хорошо, спорт стал в почете — очень хорошо! Между прочим, в танцевальной площадке, Терентий Романович, я не вижу никакого зла. Находится она вне расположения роты, и ничего плохого в том нет, что солдаты покрутятся на ней с колхозными девчатами. Делу — время, потехе — час. Правильно поступают командир роты и замполит, что на досуг внимание обращают…

— А теперь о самом главном — о боевой подготовке, — помолчав, продолжал командующий. — Мне кажется, что и здесь вы не совсем правы, Терентий Романович. По вашим рассуждениям выходит, что боевой подготовкой в роте очень плохо занимаются. Если бы это было верно, не получили бы люди наград за отличные показатели по службе.

— Товарищ генерал!.. — вскочил было Черноусов, но командующий движением руки остановил его.

— В чем тут суть дела? Суть дела, товарищ Лыков, сдается мне, в том, что сами вы плохо замечаете своих отличников. Почему для поощрения Ветохина, к примеру, надо ждать командующего? Почему сами вы ничем не отметили его? Надо, товарищи, замечать все передовое, новое, смелее и настойчивее передавать опыт отличников всем воинам. И больше учить людей на трудностях, ставить их в сложные условия, какие в бою встретятся. Не гордитесь, товарищи, тем, чего достигли, стремитесь вперед к тому, чего достичь надо, — в завтрашний день смотрите!..

Командующий, сделал паузу, приложил руку к сердцу: как ни бодрись, а за плечами шестьдесят лет, гражданская и Великая Отечественная. В наступившей тишине, было слышно отчетливо, как возле казармы спорили двое… Какой-то скептик упрямо бубнил: «Это фантазия, ни за что не поверю!» А задорный тенорок возмущался: «Фома неверующий, ведь это же научно доказано и обосновано!»

Еще было слышно, как под набежавшим ветерком зашелестели деревья в ротном парке. Пошептались и смолкли, — ветерок мчался дальше по территории маленького военного городка. Вот он, шевельнув занавеску, ворвался в открытое окно, добрался до стола командира роты и перевернул на нем листок настольного календаря.

— Вот так, товарищи, — командующий глубоко вдохнул свежий воздух, — будем смотреть в завтрашний день.

СЕМЕЙНЫЕ НЕУРЯДИЦЫ

Семейная жизнь Званцевых была похожа на поверхность Вилюшки в тихий день. Посмотришь на речку издали, с высокого холма, — блестит под солнцем, как зеркало, и кажется, что она спокойна и неподвижна. А подойдешь поближе и убедишься, что нет, не спокойна. Вода в ней, светлая и чистая, стремительно бежит на быстрине, бурлит на перекатах, воронками закручивается в омутах, бьется о берега. Зеленью покрылась бы она без живого течения.

Тамара часто рассказывала Алексею о том, кто из ее «абонентов» и какую книгу прочитал, как отзывается о прочитанном. При этом она комично, но очень точно копировала речь, мимику и жесты солдат. Алексей смеялся вместе с нею, но сказанное Тамарой мотал на ус: все, что с какой-то стороны характеризовало воинов, могло ему, политработнику, пригодиться.

Много разговоров у Званцевых было о соседнем колхозе, где Тамара была уже своим человеком. Она очень гордилась тем, что начинает разбираться в сельскохозяйственном производстве, что осуществляет над колхозом своеобразное шефство.

Конечно, не обходилось в семье без споров и разногласий.