Мы — военные - [44]

— Тома, лапушка моя хорошая, — виновато рассмеялась она, — давай уж вместе готовить, что ли… Накормим наших начальников. Я ведь нынче — смех и грех! — успела всю роту накормить. Вот как! Солдаты мне благодарность объявили за обед…

К ней вернулось ее обычное добродушное настроение. Здраво оценив обстановку, Яков Миронович осмелился на некоторую вольность: ласково взял ее за косы, уложенные на голове золотистой короной, легонько запрокинул ей голову.

— Ты что же это — солдатского повара подменяла? Кто тебе позволил?

— Пусти, прическу испортишь! Кто позволил? Совесть моя позволила — вот кто! И получилось все как-то невзначай. Приладила занавески и думаю: дай загляну на кухню. Вижу, повар валит в котел все подряд — и капусту, и лук, и морковь. Лавровый лист и тот… Ну-ка скажи, командир роты, когда лавровый лист в борщ закладывают?

— Минут за пять до подачи, наверное.

— Знаешь, а не следишь. Твой Желудев бросил его в котел, когда вода еще не кипела. Не стерпело тут мое сердце. Дай-ка, говорю повару, какую-нибудь спецовочку, покажу, как надо обед готовить.

— Итак, Яков Миронович, поздравляю, — сказал Алексей, — ваша жена становится общественницей.

— Какая там общественница! Показала разок — и хорошо. Больше она, думаю, не пойдет учить Желудев а.

— Нет, пойду, — отозвалась Марья Ивановна тоном человека, глубоко убежденного в правоте своего дела, — нельзя не ходить. Чему учить буду? За столом расскажу. Алексей Кузьмич, Тома, прошу за стол, касатики!

Во время обеда, угощая гостей, Марья Ивановна выложила целый ворох рационализаторских предложений. Живописные картины вкусных солдатских блюд, которые описывала Марья Ивановна, все более возбуждали ее собственное воображение. Яков Миронович и Алексей задумались. Черт возьми, а ведь Марья Ивановна права! Все, что она предлагала, было вполне осуществимо. Но командир роты не хотел признавать правоту жены.

— Америку ты, Марья, открыла, — сказал он и зевнул. — А кто этим заниматься будет, скажи на милость?

— Я, — просто ответила Марья Ивановна.

— Ты?

— Да, я. Ольгу Максимовну тоже втяну в это дело. Ты что, недоволен? Боишься остаться без оладьев? Не бойся, не останешься.

Яков Миронович откинулся на спинку стула.

— Хо, пошла моя Марья в активистки! Не ожидал. Ни с того ни с сего, словно кольнуло…

— И с того, касатик, и с сего. Надоело мне жить от людей в сторонке. Тамара Павловна книжки солдатам меняет, конференцию читателей затеяла. Один солдат подходит к ней, другой, третий — всем-то она, лапушка, словно сестра родная. Нина Захарчукова — ветер в голове — и та новые танцы с солдатами разучивает, песни с ними распевает. Тоже в обществе. А я сижу квочкой в гнезде. Милые мои, да не хочу ж я больше быть квочкой!

Еле заметная улыбка тронула губы Тамары: дошло-таки! Ведь именно она, Тамара, в одной из беззлобных перепалок с Марьей Ивановной и назвала ее квочкой! Та не на шутку тогда рассердилась: «Выдумываешь, лапушка!» Однако, видно, крепко задело ее за живое. Тамара теперь гордилась и радовалась в душе: она, оказывается, тоже умеет агитировать!

Забота о солдатской столовой была не капризом Марьи Ивановны, не кратковременным ее увлечением. Она крепко «приросла» к столовой. Шутливо, но с искренним уважением солдаты называли ее шеф-поваром.

Лыков впервые за всю совместную жизнь убедился, что жена его может быть не только домашней хозяйкой.

— Объявил бы тебе приказом благодарность, Марья, — сказал он однажды, — да неудобно: как-никак — жена…

КАМЕНЬ В РУЧЬЕ

Военное училище связи Леонид Фомин закончил с отличием и был назначен командиром радиовзвода в часть, которая обеспечивала связью штаб округа. Жизнь в столичном городе, на виду большого начальства требовала от офицера не только примерной службы, но и безукоризненной выправки, подтянутости.

На одном из вечеров в Окружном Доме офицеров Фомин познакомился с пухленькой толстушкой, оказавшейся дочерью генерала. К тому времени он был уже командиром роты. Розовощекий, остроумный офицер, умевший легко танцевать и развлекать партнершу, покорил сердце Маргоши. Вскоре лейтенант Фомин стал генеральским зятем.

За широкой папенькиной спиной Маргоша выросла неженкой. Нельзя сказать, чтобы она не любила труд, но просто ей не приходилось по-настоящему трудиться. Зачем убирать комнату? Это сделает домашняя работница тетя Паша. Зачем стараться учить уроки? Если отстанет в учебе, папа пригласит репетитора. Все в жизни легко и просто.

Выйдя замуж, Маргоша стала Маргаритой Ефимовной. Она еще более раздалась в ширину, превратилась в дебелую даму. Обязанности домашней хозяйки Маргарита Ефимовна начала с поисков немолодой, услужливой женщины, похожей на тетю Пашу. Конечно, два человека — не велика семья, можно б и самой управиться с домашними делами, но… это было невозможно. Дело в том, что от картошки, которую надо чистить для супа, чернели и грубели руки, а от мытья полов и стирки слезал с ногтей пунцовый лак. Хороша была бы Маргарита Ефимовна, появившись на людях с корявыми, как у какой-нибудь каменщицы, руками!

Папаша — генерал Подгурский — старательно помогал молодой чете «стать на ноги». Он ежемесячно ссужал дочери солидную сумму. Благодеяния тестя привели к неожиданному результату: молодой офицер решил, что генеральскому зятю не обязательно выполнять служебные обязанности так же добросовестно, как выполняют их другие офицеры, не обязательно учиться.