Мы — военные - [19]

— Ну поедем, что с тобой делать?

КОЛЛЕГИ

Любовь Владимировна Панченкова жила во флигельке, прижавшемся к кирпичному зданию школы. Это была сухонькая старушка в старомодном пенсне на шнурочке. К белой блузке ее была приколота колодочка ордена Ленина. Приветливо встретила гостей, засуетилась, освобождая стулья, занятые стопками книг. Двигалась она как-то мягко и не по возрасту проворно.

Потом она села напротив Тамары, склонила голову к плечу, словно хотела спрятать ее под крыло. Руки ее, маленькие, с пергаментно-желтой кожей, сквозь которую просвечивали синие жилки, вяло опустились.

— Устала, — грустно произнесла она. — На пенсию давно бы пора, да никак не могу решиться. Уходить из школы — значит уходить из жизни… Как я останусь без ребятишек? Не могу я без них!..

Она замолкла, потеряв как будто нить своей мысли. Рассеянно сняла пенсне. «Какая она все-таки ветхая», — подумала Тамара.

Тут старая учительница словно очнулась. Надела пенсне и заговорила о том, какое это благородное дело — учить детей, открывать перед их пытливым взором новые, неведомые им миры. Тамару она считала искушенной в школьной работе, поэтому обращалась к Алексею.

— Интересно как с ребятишками! Такие они любознательные — просто невероятно. И то расскажи им, и другое объясни… Вот технику, ух, как обожают технику. На днях маленькую экскурсию совершали… Я им о строении цветка, про хоботок бабочки, о происхождении облаков. Слушают внимательно, а сами, поросята, на ваши антенны поглядывают: «Любовь Владимировна, на каких волнах локатор работает?» А я и сама не знаю, на каких волнах он работает… Об атомном реакторе допытываются — все им надо знать. Как устроен комбайн или экскаватор, это им давно известно. Меня просвещают… Вы своими детками не обзавелись?

— Нет, — сказал Алексей, — не успели.

— Всего третий месяц, как поженились, — уточнила Тамара.

— Ну, дай бог вам счастья.

Тамаре хотелось спросить у Любови Владимировны о ее семье, детях, если они были, но постеснялась. Старушка сама сообщила об этом:

— Своих-то я пережила. Не рада тому, но пережила всех пятерых… Последний сын — тоже офицером был — не пришел с войны. А внуков много — в разных концах России живут. Пишут, к себе зовут. Пока с Глафирой Сергеевной живу — тоже учительница. Она мне вроде родной дочки, Глашенька-то. Вот она, легка на помине.

В комнату вошла маленькая чернявая девушка. Широкие скулы и узкие, косо поставленные глаза делали ее похожей на монголку.

— Любовь Владимировна!.. — с порога звонко заговорила девушка. Она увидела гостей и осеклась, смущенная. Вежливо поклонилась: — Здравствуйте…

— Это наши соседи, Глаша, — отрекомендовала Званцевых Любовь Владимировна, — из воинской части, что за бугром. Тамаре Павловне я вот думаю уступить свое место через годик.

— Вы тоже учительница? — живо спросила Глафира Сергеевна.

— Да…

— А я на втором курсе заочного!..

Глафира Сергеевна понравилась Тамаре и своим звонким, как у иволги, голосом, и детской непосредственностью, и лицом монгольского типа. Было видно, что Глафира Сергеевна искренне хотела помочь соседке устроиться на работу, перебирала в памяти, в каких школах района могут быть вакантные места, сожалела, что это все-таки далеко от Малых Сосенок.

— Самое лучшее было бы в Долговскую среднюю школу, — сказала она, — там и заработать можно больше…

— Не надо мне никакого заработка! — отмахнулась Тамара. — Оклада мужа нам с лихвой хватает на двоих. Мне бы только не забыть, чему училась.

Глафира Сергеевна некоторое время молчала, что-то соображая. И вдруг вскочила, обрадованная неожиданной мыслью:

— В таком случае знаете что? Готовьте нашу колхозную молодежь к сдаче экстерном за десятилетку! Среди парней и девушек найдется десятка полтора желающих.

— Хорошая идея, — поддержал Алексей. — Кое-кто из солдат присоединился бы к этому кружку.

Предложение Глафиры Сергеевны понравилось Тамаре, хотя сразу она и не призналась в этом.

Выйдя из гостеприимного флигелька, Званцевы с изумлением увидели, что серая «Победа» Митрофана Кирилловича все еще стоит возле школы. Шофер Артюхин при их появлении предупредительно распахнул дверцу машины. На их протесты («Зачем, это! Пешком дойдем!») сказал с достоинством, явно гордясь тем, что не забыл армейские порядки:

— Я рядовой запаса, товарищ старший лейтенант, и, знаю, как выполнять приказы. Председатель колхоза распорядился: «Подожди, Артюхин, тут наших соседей, а затем подбрось их к парадному». Так и будет.

— Ну пусть так и будет, — согласился Алексей, — садись, Тома.

Поездка в Долгово, знакомство с секретарем райкома партии и председателем соседнего колхоза, со старой и молодой учительницами — все это развеяло плохое настроение Тамары. Ничего, что в Малых Сосенках нет пока свободной должности учительницы. Почему бы, в самом деле, не послушаться доброго совета Глаши? Самое главное, как-то применить свои знания, быть полезной людям.

А как сказал секретарь райкома партии Митрофану Кирилловичу: «Коммунистку Званцеву прикрепим к вашей колхозной парторганизации… Для оперативной связи с воинским подразделением»? Здорово!.. Только что она знает о подразделении, в котором служит ее муж? Ровным счетом ничего.