Мы — военные - [14]

— Да-а!.. Небось и в нашем полку служили такие герои.

— Рядовой Безуглов, — сказал Алексей, — служил именно в нашем полку. Выходит, мы с вами его прямые наследники.

— Разыскать бы его!..

— Что ж, попробуем сделать это.

Дневальный прокричал: «Рота, сделать перерыв!» — а солдаты не расходились. Это были уже не занятия. Это была хорошая беседа, захватившая всех. Очень уж хотелось найти бывшего фронтовика Безуглова, снова установить переписку с ним.

Когда наконец класс опустел, лейтенант Фомин недовольно отодвинул тетрадь со своими конспектами.

— Ругать будете, товарищ старший лейтенант?

Твердые складочки еще резче обозначились у рта замполита.

— Ругать я вас не собираюсь, а только хочу уточнить, в чем недостатки ваши.

— В чем же?

— Прежде всего в том, что погасили в своем сердце живой огонек. Как можно взволновать слушателей, если вы сами совершенно равнодушны? Именно поэтому вы пришли на занятия небритым, в гимнастерке с оторванными пуговицами и грязном подворотничке.

— Но разве это имеет значение? Здесь никому это не нужно — такая глушь!..

— Это имеет значение. Огромное значение. Вы знаете, что фронтовики перед боем брились и подшивали свежие подворотнички? Перед самым боем, в блиндажах, а то и прямо в окопах! На нас, лейтенант, солдаты смотрят, пример с нас берут. Неужели это вам неясно? Делали вы замечание кому-либо за небрежный внешний вид?

— Как-то не приходилось… У нас старшина Пахоменко за этим делом следит.

— Да вы и не можете сделать солдату такого замечания, морального права не имеете.

Лейтенант Фомин провел ладонью по своей жесткой щетине, схватился за ворот с оторванной пуговицей.

— Виноват… А как все-таки ваше мнение о занятиях?

— Хорошо, садитесь, поговорим о сегодняшних политзанятиях.

ГЛАВНЫЕ РЫЧАГИ

После первого знакомства с ротой у Алексея Званцева создалось такое ощущение, словно его подвели к очень сложной машине, которую он изучил лишь по чертежам. Подвели и сказали: «Управляй!» А у машины тысячи рычагов, кнопок, переключателей, ни к одному из которых он в жизни не прикасался руками. И должен он, Званцев, управлять этой машиной с видом бывалого механика…

Лишь дома, шагая по комнате, стискивал ладонями виски и с напускным отчаянием говорил:

— Томка, я погибаю! Безвозвратно погибаю!

— А разве кто погибал возвратно?

— Тебе смешки, а мне каково? Столько дел, что не знаю, за что браться. Растерялся я, Томка…

Лыков пока не давал никаких указаний своему заместителю по политчасти. После того как Званцев высказался о недостатках в роте, он замкнулся, присматриваясь: а ну-ка, на что сам-то способен?

Как-то тихим вечером братья Ветохины прикрепляли красную светящуюся звезду над входом в клуб. Маленький гарнизон окутывали прозрачные сумерки. В воздухе гудели майские жуки. Званцев наблюдал за работой солдат. Подошел командир роты.

— Такая иллюминация, будто праздник.

— Это хорошо, что на праздник похоже.

— А я разве сказал, что плохо?

Постояли, любуясь кумачовой звездой, внутри которой горели две электрические лампочки. Помолчали. Дотронувшись до локтя старшего лейтенанта, майор сказал:

— Зайдем ко мне в кабинет.

В кабинете командира роты горела настольная лампа. Как видно, майор поджидал замполита, а не дождавшись, сам отправился за ним.

— Мне бы хотелось, Кузьмич, кое о чем потолковать с тобой, — заговорил майор и протянул Званцеву раскрытую пачку «Казбека».

Лыков впервые назвал замполита теплым словом «Кузьмич». Поборов неудобство, и Алексей назвал командира роты по имени-отчеству:

— Я вас слушаю, Яков Миронович.

Сначала майор повел речь о том, что вот-де упоминал ты о подвиге рядового Безуглова, а таких героев в полку было немало. Где-то в штабе есть послужной список героев полка с описанием подвигов каждого. Вот бы раскопать! Там и портреты героев. Не мешало бы заняться ими нашему Гуревичу. Тогда и пропаганда боевых традиций была бы куда предметнее…

Затем разговор зашел о панибратских отношениях между лейтенантом Крупеней и ефрейтором Дзюбой.

— На мотоцикле выезжали — Крупеня за рулем, а тот на багажнике, — хмурясь, говорил майор. — Механизировали это дело… Я им теперь сделаю парадный выезд! Пусть сидят в роте, если не умеют себя вести. Донжуаны!.. А ты, Кузьмич, потолкуй с тем и с другим. Сам-то я только накричу. Крупене скажи, что, если он не хочет из армии пробкой вылететь, пусть на первый план службу ставит, а не свои развлечения. Ну, тебя учить не надо, сам знаешь.

Званцев с удивлением смотрел на командира роты: что-то новое заметил он в отношении майора к людям, к их воспитанию. Лыков засмеялся:

— Удивляешься? Вот, мол, непостоянный человек. Раскрою тебе карты: кое в чем я действительно был не прав, заблуждался, как говорится. А в основном-то на дискуссию тебя вызывал: насколько ты крепко на своих позициях стоишь.

— Экзамен мне устраивали? — привстал Званцев.

— Вроде того. Ты уж извини, пожалуйста.

— Ну и как — выдержал я экзамен?

— В основном выдержал, а по некоторым статьям завалился.

— Интересно!.. Что же это за статьи?

— Да ты сиди, сиди. Об этих статьях я и хочу тебе сказать сейчас. — Майор молча повертел пепельницу, как бы собираясь с мыслями. — Вот ты берешься и за одно дело и за другое, за пятое и за десятое, а за главное, на мой взгляд, пока не взялся…