Мы, утонувшие - [200]
Собравшись, он придал голосу деловитую сухость.
— Фрекен Кристина, — услышал он свой голос, — мне чрезвычайно жаль, что именно я должен сообщить вам печальную новость, но ваш отец только что умер. От сердечного приступа.
Произнося эти слова, он не смотрел ей в лицо. Взгляд его был направлен вниз, что можно было расценить как знак участия и уважения к ее горю. Но сам он знал, причина тому — неуверенность. Херман заранее чувствовал себя проигравшим, ждал чего-то ужасного, цепной реакции событий, которая повлечет за собой его гибель.
Он все сказал и ждал ее реакции. Ничего не происходило. Он больше не мог выносить ожидания и поднял глаза. Кристина не шевелилась. Выражение ее лица не изменилось, словно девушка не услышала его слов.
То, что произошло в следующую секунду, явилось для него полной неожиданностью. Фрекен Кристина сделала шаг вперед, положила голову ему на плечо и зарыдала. Пару секунд Херман оцепенело стоял, опустив руки. Затем обнял ее и стал медленно баюкать в такт движению корабля, чтобы не потерять равновесия и не упасть на мокрую палубу. В нем словно все взорвалось. Неуверенность, владевшая им мгновение назад, превратилась в ощущение триумфа, растущее с силой бьющего из-под земли гейзера.
Так они и стояли. Херман готов был оставаться там вечность. Им владело сознание собственной силы. Чувствуя на плече легкое давление ее лба, он гладил Кристину по мокрым спутанным волосам, бормоча что-то бессмысленное и утешительное. Между ними вдруг зародилась какая-то связь, и он не имел ни малейшего понятия, как это получилось. Просто возникла, и все. Херман ощутил это очень отчетливо и ответил вспышкой внезапной заботы. Он как будто ребенка в руках держал.
— Пойдемте, — произнес он, — вам нужно увидеть отца.
Доведя девушку до каюты, Херман распахнул дверь.
— Думаю, вам лучше побыть с ним одной, — сказал он предупредительно.
Подошел к Вильгельму и сменил того у штурвала.
Херман приказал увеличить парусность судна. Шел круто. Корабль прокладывал путь под прессом ветра, так что вода находилась практически на уровне борта. Он видел беспокойство в глазах мальчишек, но все молчали. Он подозвал их:
— Баер мертв. Теперь я — капитан.
И он вновь остался один у штурвала. Через штурвал сила моря передавалась его рукам. Чувство заботы угнездилось в нем и превратилось в уверенность. Она принадлежит ему. Окончательно и бесповоротно.
Он подумал о мертвеце, лежавшем в каюте. Больше всего ему хотелось завернуть тело в парусину и без лишних выкрутасов отправить за борт. Но он понимал, что так дело не пойдет. Порт Сен-Мало — не самый ближний свет, но, если ветер не переменится и он будет твердо держать курс, они успеют добраться туда за два дня. В каюте Баеру, конечно, не место. Не может же фрекен Кристина спать с мертвым отцом под боком. Может, кубрик. Там теперь есть свободная койка.
Он усмехнулся. Им это пойдет на пользу, этим двум щенкам. Пусть поспят с мертвецом.
Херман оставался у руля весь день. Не хотелось уходить. Корабль — его. Херман скользил по волнам с мертвым капитаном на борту и женщиной, которая ждала его в каюте, и мурлыкал себе под нос старую шанти о пьяном моряке, очутившемся в постели капитанской дочки.
Да, то была мечта. «Put him in the bed with the captain’s daughter»[45]. Но эта мечта стала для него явью.
Когда настал вечер, он спустился к фрекен Кристине с тарелкой супа. В каюте было темно. Он чиркнул спичкой и зажег керосинку, прикрученную к переборке.
— Вам надо поесть, — произнес он, протягивая ей тарелку.
Она послушно поднесла ложку ко рту. Он молча ждал, пока она поест. Затем унес тарелку на камбуз.
В полночь он еще стоял у штурвала. Отстоял три вахты подряд. Настало время «собачьей» вахты[46]. Херман закрепил штурвал и подошел к трапу, ведущему в кубрик. Спустившись, растолкал Вильгельма. Мальчишка вывалился из койки. Спал прямо в одежде. В руке — нож, наверняка подарок на конфирмацию. Из другой койки выскочил Кнуд Эрик. Тоже с оружием.
«Кристина» по-прежнему шла круто против ветра, в нос ударила волна, и в кубрике все загрохотало. Херман взглянул на ножи и покачал головой.
— Экие славные зубочистки вы себе отхватили! — произнес он весело. — Суньте их за ремень. Или я могу решить, что вы — бунтовщики.
Херман видел, как при каждом его слове они вздрагивали. Чуть не рыдали от страха.
Он задал Вильгельму курс и снова вскарабкался по трапу. Прошел по накренившейся палубе и взялся за ручку двери капитанской каюты. Дверь отворилась, он застыл на пороге, прислушиваясь к темноте. Дыхания фрекен Кристины слышно не было, но он знал, что действовать нужно немедленно. Эта уверенность укрепилась в нем там, в темноте, на ветру.
Херман пошарил в койке. Ощупал одеяло, дотронулся до ее волос. Похоже, девушка лежала к нему спиной. Спиной, о которой он мечтал. Херман погладил затвердевшие от соли волосы. Она не реагировала. Было ясно, что спит. Он провел рукой по шее, теплой и мягкой, обхватил ее пальцами, почувствовал, как хрупки позвонки, и исполнился нежности. Реакции не последовало. Он не слышал ее дыхания и еле совладал с желанием пощупать пульс. Неужели спит? Может, дыхание задержала от страха? Нет, точно. Она ждет его. Об этом нашептывало его собственное тело. Он отогнул одеяло. Нащупал край ночной сорочки и задрал до самых плеч.
Жизнь в театре и после него — в заметках, притчах и стихах. С юмором и без оного, с лирикой и почти физикой, но без всякого сожаления!
От автора… В русской литературе уже были «Записки юного врача» и «Записки врача». Это – «Записки поюзанного врача», сумевшего пережить стадии карьеры «Ничего не знаю, ничего не умею» и «Все знаю, все умею» и дожившего-таки до стадии «Что-то знаю, что-то умею и что?»…
У Славика из пригородного лесхоза появляется щенок-найдёныш. Подросток всей душой отдаётся воспитанию Жульки, не подозревая, что в её жилах течёт кровь древнейших боевых псов. Беда, в которую попадает Славик, показывает, что Жулька унаследовала лучшие гены предков: рискуя жизнью, собака беззаветно бросается на защиту друга. Но будет ли Славик с прежней любовью относиться к своей спасительнице, видя, что после страшного боя Жулька стала инвалидом?
В России быть геем — уже само по себе приговор. Быть подростком-геем — значит стать объектом жесткой травли и, возможно, даже подвергнуть себя реальной опасности. А потому ты вынужден жить в постоянном страхе, прекрасно осознавая, что тебя ждет в случае разоблачения. Однако для каждого такого подростка рано или поздно наступает время, когда ему приходится быть смелым, чтобы отстоять свое право на существование…
История подростка Ромы, который ходит в обычную школу, живет, кажется, обычной жизнью: прогуливает уроки, забирает младшую сестренку из детского сада, влюбляется в новенькую одноклассницу… Однако у Ромы есть свои большие секреты, о которых никто не должен знать.
Эрик Стоун в 14 лет хладнокровно застрелил собственного отца. Но не стоит поспешно нарекать его монстром и психопатом, потому что у детей всегда есть причины для жестокости, даже если взрослые их не видят или не хотят видеть. У Эрика такая причина тоже была. Это история о «невидимых» детях — жертвах домашнего насилия. О детях, которые чаще всего молчат, потому что большинство из нас не желает слышать. Это история о разбитом детстве, осколки которого невозможно собрать, даже спустя много лет…
Корморан Страйк навещает родных в Корнуолле. Там к частному детективу, вновь попавшему на первые полосы газет после того, как он поймал Шеклуэллского Потрошителя и раскрыл убийство министра культуры Джаспера Чизуэлла, обращается незнакомая женщина и просит найти ее мать, пропавшую при загадочных обстоятельствах в 1974 году. Страйку никогда еще не доводилось расследовать «висяки», тем более сорокалетней выдержки; шансы на успех почти нулевые. Но он заинтригован таинственным исчезновением молодого доктора Марго Бамборо и берется за дело, которое оказывается, пожалуй, самым головоломным в его практике.
Патрик Бэйтмен – красивый, хорошо образованный, интеллигентный молодой человек. Днем он работает на Уолл-стрит, но это служит лишь довеском к его истинному призванию. То, чем он занимается вечерами и по ночам, не может присниться разнеженному обывателю и в самом страшном сне. Ему двадцать шесть лет, и он живет своей собственной Американской Мечтой. Роман Эллиса, стремительно ставший современной классикой, был экранизирован Мэри Хэррон («Я стреляла в Энди Уорхола», «Непристойная Бетти Пейдж», «Дневник мотылька»), главные роли исполнили Кристиан Бейл, Уиллем Дефо, Риз Уизерспун, Джаред Лето, Хлоя Севиньи.
После исчезновения писателя Оуэна Куайна его жена обращается к частному сыщику Корморану Страйку. Полагая, что муж просто скрывается от родных, как случалось уже не раз, Леонора Куайн поручает Страйку найти беглеца и вернуть в лоно семьи. Но в ходе расследования Страйк понимает, что дело обстоит куда серьезнее, чем кажется Леоноре. Оуэн Куайн забрал с собой рукопись нового романа, где выставил в неприглядном свете едва ли не всех своих знакомых, включая весьма известных и влиятельных лиц. Писатель сломает их судьбы, если не откажется от публикации.
Когда скандально известная топ-модель, упав с заснеженного балкона своего пентхауса, разбивается насмерть, все решают, что это самоубийство. Но брат девушки не может смириться с таким выводом и обращается к услугам частного сыщика по имени Корморан Страйк.Страйк прошел войну, пострадал физически и душевно; жизнь его несется под откос. Теперь он рассчитывает закрыть хотя бы финансовую брешь, однако расследование оборачивается коварной ловушкой. Углубляясь в запутанную историю юной звезды, Страйк приоткрывает тайную изнанку событий — и сам движется навстречу смертельной опасности…Захватывающий, отточенный сюжет разворачивается на фоне Лондона, от тихих улиц благопристойного Мэйфера до обшарпанных пабов Ист-Энда и круглосуточно бурлящего Сохо.