Мы, утонувшие - [198]

— Бом-кливер по-прежнему надо убрать. Добровольцы?

Хельмер висел на мачте. Херман приказал ему спуститься и отправил готовить обед. Надо было вести корабль, надо было жить дальше.

Херман поразмыслил над словами и странным взглядом Кнуда Эрика. Он чувствовал, что мальчишка видит его насквозь. Помнил предупреждение Кристиана Силача но поводу того, что Антон Хансен-Хай нашел череп его отчима. Мальчишка, возможно, что-то знает. Эти дьяволята преследовали его, да так, что он в ужасе сбежал из города. Но ничего наружу ведь не вышло. Должно быть, все уже забыто.

Он поел вместе с тремя мальчиками. Настроение было подавленное, все молчали. Не забыть вернуть прежний рацион: Ивара больше нет, некому за них заступиться.

— Может, кто-то хочет высказаться? — спросил он.

Хельмер сжался и сосредоточился на еде. Херман посмотрел на Кнуда Эрика и Вильгельма. Те покачали головой.

— Сегодня мы потеряли товарища, — произнес он. — Такое случалось раньше и будет случаться впредь. Это море. Есть хорошие моряки, есть не очень хорошие… — Он не стал продолжать.

— Ивар был хорошим моряком, — сказал Кнуд Эрик.

Херман еле совладал с собой. Ему хотелось пристукнуть мальчишку.

— Это море, — заметил он примирительно. — Море бывает и таким, и тогда мы бессильны. — И сам услышал, как пусты его слова. — Но вы же держали Ивара. Что случилось? Он запаниковал?

Кнуд Эрик покачал головой, не желая отвечать.

Херман знал, что нащупал слабое место. Они нашли Ивара. Он был жив. Его можно было спасти. Он сам саботировал свое спасение. Хороший моряк, говорите? Разве так себя ведет хороший моряк, когда на кону жизнь? Может, Кнуд Эрик и подозревал, что это его, Хермана, рук дело. Но мальчишка увидел, что Ивар — трус, и это заставляет его сомневаться в справедливости своего обвинения.

Херман повторил вопрос:

— Он запаниковал?

Вопрос так долго висел в воздухе, — что ответ стал ясен сам собой.

Хельмер встал, чтобы отнести кофе в каюту к Баеру.

Кнуд Эрик поднял глаза. В них светилось опасное упрямство.

— Я все расскажу капитану, — сказал он.

— Расскажешь что? Ты спал в кубрике. — Голос Хермана был спокоен.

— Вильгельм тоже знает. Мы расскажем Баеру.

— Ах, старую историю! — Херман засмеялся. — Пятнадцать лет весь Марсталь судачил о том, что я убил Йепсена. — Он развел руками и захохотал. — И что? Вот он я, тут сижу!

Хельмер вернулся с тарелками из каюты шкипера. Ни Баер, ни фрекен Кристина не притронулись к еде.

— С вами хочет говорить капитан, — сказал он Херману.

Херман поднялся с банки. На палубе он сделал глубокий вдох.

Надо сосредоточиться, собраться с силами. Ни малейшей идеи о том, что говорить. Он полагался на свой инстинкт выживания: вот оно, испытание. Херман заметил, что фрекен Кристина стоит у штурвала рядом с Вильгельмом. Он останется с Баером наедине. Может, так оно и лучше.

Открыв дверь каюты, Херман переступил порох. Он бывал здесь и раньше, но теперь, казалось, видит каюту Баера впервые. Взгляд его скользил по семейным фотографиям в рамках, прикрученным к переборкам, а не висящим, как обычно бывает, на шнурках. Над кожаным диваном висела полка, заставленная книгами. Наконец он увидел шкипера. С Баером за короткое время произошли разительные перемены. Он по-прежнему держался за грудь, а другой рукой сжимал столешницу, словно рухнул бы на диван без этой опоры. Капитан еще больше побледнел, глаза глубоко запали. Редкие волосы намокли, на линии волос у лба проступили капли пота. Баер нервно мигал.

Херман остался стоять у двери, держась прямо и стараясь придать голосу официальное звучание. Если речь идет о силе воли, он сильнее Баера. В этом он никогда не сомневался, а сейчас это было особенно ясно. Но капитан выше его по рангу. Он может попытаться воздействовать на него, напугать; Херман должен, хотя бы внешне, сохранять существующую иерархию и почтение к вышестоящему, не важно, уважает он того или нет. Он не мятежник.

— Вы хотели со мной поговорить, — произнес Херман.

Баер опустил взгляд на стол, как будто забыл, что хотел сказать, и искал слова в прожилках лакированного дерева. Наконец он отпустил край стола и провел ладонью по его поверхности. И внезапно грохнул рукой о столешницу. Явно сигнал себе самому, что пора начинать разговор. В следующую секунду он поднял глаза и уставился на Хермана.

Нервное моргание не прекращалось.

— Против вас выдвинуто серьезное обвинение, — произнес он и остановился, как будто ожидая реакции Хермана.

Тот выжидающе смотрел на капитана.

Вот потеха будет, если он вдруг начнет цитировать сборник проповедей, подумал Херман.

Баер отвел глаза, а затем снова, с явным усилием, сфокусировал взгляд на Хермане:

— Кое-кто… — Он заколебался в поисках нужного слова. — Кое-кто — человек, в чьих словах у меня нет причин сомневаться, — утверждает, что вы сознательно подвергли Ивара смертельной опасности в тот момент, когда тот находился на бушприте, убирая бом-кливер.

Баер измученно умолк в ожидании ответа. Херман не реагировал, он спокойно стоял в прежней позе. Баер вытер лоб платком. Жидкие, пропитанные по́том волосы встали дыбом. Растерянное лицо комичным образом напоминало вопросительный знак.