Мы с Санькой — артиллеристы... - [64]
— Фокусник, — заключил он и на этом, кажется, выдохнулся. Но ненадолго.
Вернувшись за стол, он заговорил снова, только уже более спокойно:
— Как будет по-немецки «есть»?
— Ист, — не дал я маху.
— Вот и проспрягай мне это «ист», чтобы я поверил твоей четвёрке.
Ну что же он думает, я совсем уж дурак необразованный? Да это его «ист» у нас в зубах застряло. И, приободрившись, я бойко начал:
— Их бин!
И, как это часто бывает, от волнения у меня вдруг всё вылетело из головы. В растерянности я не могу вспомнить, как оно будет дальше. «Их бин» — это значит «я есть». «Ты» — по-немецки будет «ду». А как же здесь изменится ихнее проклятое «ист»?
— Ду… ду… — вслух вспоминаю я.
— Бина? — хитро прищурил глаза подполковник, и я обрадовался подсказке:
— Ду бина!
И тут только спохватился:
— Нет! Ду Бист!
Но уже было поздно: что надо, подполковник выведал.
— Вот что, ду-бина, — подвёл он итог, — вскоре все получат месячный отпуск и поедут к родителям, а «ду», — тут он тыкнул в мою сторону пальцем, — будешь сидеть у меня в казарме и зубрить. Фокусник! И запомни, ты у меня отсюда выйдешь хорошо подкованный.
Ох и зарезал меня этот Маятник без ножа. И дались ему эти подковы!
Ударим маслом по болезни!
Где куют, так там же и закаляют. Так ли Юрке Колдобе велено, или он сам это придумал, но даже в мороз и в пургу он гоняет нас на физзарядку без гимнастёрок, в одних майках. Сначала озноб берёт, а потом и впрямь не холодно — в казарму возвращаемся под паром.
Затем он становится у двери умывальни и туда не пускает уже и в майках, а оттуда — кто не помылся до пояса. Я, пользуясь тем, что он — мой земляк, вознамерился было выйти из умывальника с сухим животом, но и меня не выпустил. Как стал старшиной, и на бричке не подъедешь.
Несмотря на всё это, в батарее редко болеют. Если у кого из носа и потечёт, так это считается за счастье. Тогда можно пойти в лазарет к Люсе. Она измерит температуру, и, если бог даст, можно получить от физзарядки освобождение, а то и поваляться дня три в лазаретной постели. Ни тебе подъёмов, ни отбоев, ни комбата, ни сержанта — загляденье.
А кто умеет, у кого варит башка, тот и неделю может там пролежать. Для этого нужно только незаметно потереть градусник о сукно — штаны там или шинель. Тут у тебя температура такая подпрыгнет, какую ты хочешь. Можно и без сукна обойтись — постукать градусник щелчком. Только надо знать меру.
Наслушавшись об этих хитростях, мне тоже однажды захотелось сачконуть от занятий. Все сачкуют, а я что, рыжий? Щёлкнул по градуснику раз, щёлкнул второй, и когда Люся посмотрела, что он у меня там показывает, у неё чуть глаза не полезли на лоб. Температура оказалась такая, что меня в самый раз было бы уже и хоронить — все сорок два, а дальше шкалы не хватило.
Люся потрогала мягкой ладошкой мой лоб, мило улыбнулась и начала выбирать шприц. Я забеспокоился:
— Это вы мне?
— А кому же?
— Так мне, может, это… пилюлю.
— А может, мне доложить товарищу майору медицинской службы? — оставила наконец она в покое свои шприцы.
Здесь я, разумеется, дал ходу.
Кому чаще всего удается понежиться в лазарете, так это Мишке-циркачу. Тот как захочет сачконуть — и всегда без промаха.
Частый гость нашей медицины Коля Кузнецов. Этому не надо и мошенничать. Этот берёт своей внешностью и гусарским обращением. Люся от него, как говорят хлопцы, без памяти. Стоит Коле чихнуть — и у него постельный режим.
Но в последнее время зачастил в лазарет и Костик Лемешко, наш Пискля. Он и побил все рекорды по сачкованию. Неизвестно, чем он только берёт, ведь к ловкости рук, которой обладает Мишка Цыганков, ему далеко, а к гусарскому виду и ещё дальше. Пискля маленький, худенький, остроносый, словно синичка. Ему не помогает и наш курсантский паёк. Не по лошади корм. И вот смотри же ты — вид на Мадрид, а утёр нос и нашим сачкам-профессионалам.
Его часто кладут в лазарет на три-четыре дня. А вскоре начал отлёживаться и по неделе. После последней лёжки, вернувшись в казарму, Пискля всем на удивление начал собираться в город, чистить пуговицы, перешивать подворотничок. И это в будний день. Завидно, конечно.
И особенно завидно Коле Кузнецову: Пискля пойдёт в город с Люсей. Она поведёт его в гарнизонный госпиталь на обследование, так как наш медицинский майор не может сам в его болезни разобраться. Но тут ничего страшного нет: в госпитале его не укусят. Зато такая дорога. В сопровождении Люси.
И хлопцы шутят.
— Пискля, лови момент — заведи её в ресторан!
— Лёва, одолжи человеку денег, не будь жмотом!
У Лёвы копейки не выпросишь, но, понимая, что это шутка, он храбрится:
— А что? Хоть тысячу!
Но из этого увольнения Костик Лемешко в батарею не вернулся. На вечерней поверке, когда старшина выкрикнул его фамилию, вместо тоненького, детского «я» мы услышали сержантский басок:
— Госпиталь!
Сначала этому в нашем взводе не придали особого значения. Подумаешь, госпиталь. Люди в войну попадали туда чуть живые, насквозь простреленные, и то вылечивались. Вон у нашего каптенармуса рана на спине, словно плугом по ней прошлись, и ничего, ещё какой здоровый дядька: в бане чёрта с два его в парилке пересидишь. А у Пискли и прыщика нет: что ему будет?
Герои этой повести — обыкновенные деревенские хлопцы — Ваня и Санька. Их деревню оккупировали фашисты в первые месяцы войны. Тяжелые испытания выпали на долю этих хлопцев, на долю их родных и близких. Дети видят расстрелы односельчан, грабеж, насилие и хотят мстить. Но вот несчастье — не выросли. Не берут их в партизаны, не доверяют им взрослые своих дел.Но хлопцы не теряются. Они помогают раненому комиссару, запасаются оружием и в любом случае стараются навредить врагу…На республиканском конкурсе на лучшую книгу для детей, посвященном 50-летию Советского государства, 50-летию Белорусской ССР и 100-летию со дня рождения В.
Эта книга И. Серкова является продолжением широко известной юным читателям повести «Мы с Санькой в тылу врага» (1968 г.). Заканчивается война, постепенно налаживается колхозное хозяйство. Возвращается из армии отец Ивана. Закончив школу, Иван с Санькой едут учиться в военное училище… Обо всем этом автор рассказывает правдиво и интересно, с присущим ему юмором.На всесоюзном конкурсе на лучшее произведение художественной литературы для детей и юношества повесть «Мы - хлопцы живучие» удостоена первой премии.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Лариса Румарчук — поэт и прозаик, журналист и автор песен, руководитель литературного клуба и член приемной комиссии Союза писателей. Истории из этой книжки описывают далекое от нас детство военного времени: вначале в эвакуации, в Башкирии, потом в Подмосковье. Они рассказывают о жизни, которая мало знакома нынешним школьникам, и тем особенно интересны. Свободная манера повествования, внимание к детали, доверительная интонация — все делает эту книгу не только уникальным свидетельством времени, но и художественно совершенным произведением.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Две маленькие веселые повести, посвященные современной жизни венгерской детворы. Повесть «Непоседа Лайош» удостоена Международной литературной премии социалистических стран имени М. Горького.
Вот было бы здорово, если бы каникулы никогда не заканчивались, твой брат был самым-самым известным музыкантом, а в школе все-все без исключения хотели с тобой дружить. Казалось бы, не это ли мечта всех школьников? Но в реальной жизни всё оказывается не так просто. Да и мечты порой оборачиваются не долгожданной радостью, а сплошным разочарованием. Взрослеющие герои знаменитых повестей Анатолия Алексина помогут тебе самому стать старше вместе с ними, расскажут о чести и достоинстве, о первой любви и дружбе, о самых верных друзьях и о самой жизни – такой интересной, полной открытий и свершений! Для среднего школьного возраста.