Мы на «чертовом» катались колесе - [19]

Они с Настей перебежали проезжую часть улицы и зашагали к дому. Марина нарочно ни разу не оглянулась, зато Настя оборачивалась беспрерывно.

Ронни смотрел на уходящих женщину и ребенка, и душу его захлестывали волны самых разнообразных чувств — от горечи и разочарования до удивления и какой-то беспричинной радости. Он вдруг представил себе, что Настя будет жить с ним в его доме в пригороде Лос-Анджелеса, а Марина будет навещать их. И не раз в неделю, а гораздо чаще. Он улыбнулся, вообразив их обеих перед верандой на зеленой лужайке, спускающейся к океану. Он и сам не замечал, что в этих фантазиях совсем не оставалось места для Бетси…

Весь вечер Настя была очень возбуждена, глаза ее горели. Она расспрашивала про Америку, про Ронни, интересовалась, увидят ли они его снова. В конце концов Марине это надоело, и она строго сказала, что у отца своя собственная жизнь, про которую ей ничего не известно. Девочка, испугавшись, умолкла, и Марина спохватилась: несправедливо злиться на ребенка за свои обиды к Сэндзу. Дочка ведь не виновата. Для нее обретение отца — большое событие. Поэтому после ужина, когда Настя захотела нарисовать Жаконю, Марина сама принесла ей листки белой бумаги и цветные карандаши. Девочка изобразила для Ронни попугая, причем сделала это с большим усердием. Марина помогла ей написать внизу свое имя. На втором листе Настя нарисовала поросенка Хрюшу из телевизионной передачи «Спокойной ночи, малыши», потом разохотилась и нарисовала еще утенка, собаку и совсем уж каких-то фантастических зверей.

Когда раздался телефонный звонок, они обе — мать и дочь — вздрогнули и посмотрели на аппарат. Марина подняла трубку.

— Алло.

Настя навострила уши и так и впилась в нее глазами.

— Рисуй, — отмахнулась мать. — Это тетя Таня звонит.

Девочка вернулась к своим карандашам. Тетю Таню — Маринину подругу из магазина — она знала.

У Татьяны на уме было только одно: кинофестиваль и мировые знаменитости, приехавшие в Москву.

— Сэндз завтра собирается на спектакль в «Современник», — сообщила она заговорщическим тоном. — Слушай, сгоняем завтра туда, а? Есть шанс выцарапать у него автограф!

— Я не пойду, — ответила Марина. — Завтра выходной, мы с Настькой в зоопарк собрались.

Татьяна еще минут двадцать занимала ее разговором и в конце концов уговорила пойти на какой-то расхваленный в газетах польский фильм.

— Мама, мы завтра идем в зоопарк? — обрадовалась Настя, которая, конечно, слышала каждое слово.

Про зоопарк Марина сказала, чтобы только отделаться от охоты за автографом Сэндза, но теперь и перед дочкой приходилось оправдываться. Глядя на оживившуюся Настю, она задумалась: в самом деле, не пойти ли завтра в зоопарк?

— А папа пойдет с нами?

— У него не будет времени. — Марина старалась говорить ласково. — Я же тебе сказала, что он занят.

Девочка приуныла и снова взялась за карандаши. Она рисовала до тех пор, пока мать не уложила ее в постель. Потом легла и сама, хотя знала, что вряд ли заснет. Повторится то, что было с ней пять лет назад, вскоре после расставания с Ронни. Сладостные минуты, навсегда оставшиеся в прошлом, снова всплывут в ее памяти и будут мучить, возбуждая боль и тоску. И наступит момент, когда в горячечном состоянии полубодрствования-полусна ее начнут одолевать фантазии с Ронни Сэндзом в главной роли. Снова и снова она будет сдаваться его губам и рукам… За эти годы душевные раны успели зарубцеваться. Она уже почти выкинула Ронни из памяти, начала новую жизнь. И вот теперь все повторяется…

4

Проснувшись утром, Марина потерла виски. В голове тупо билась боль. Сейчас, когда в окно били яркие солнечные лучи, все происходящее с ней представилось Марине совсем в другом свете. От ночных переживаний не осталось и следа, если не считать этой несильной головной боли. Она решительно встала с постели и направилась в ванную. Пора наконец распрощаться с прошлым. Вспоминать любовь — жестокое и бессмысленное занятие, которое ни к чему хорошему не приведет.

Настя уже расхаживала по комнате. Увидев, что мать проснулась, она включила телевизор. Сейчас должна была начаться ее любимая детская передача. После ванны Марина оделась по-домашнему: в джинсы и легкую блузку, нанесла на лицо необходимый минимум косметики и занялась завтраком. Настя крутилась рядом и поминутно спрашивала про зоопарк.

— Пойдем, если только будешь вести там себя хорошо и не убежишь от меня, как в прошлый раз, — пообещала наконец Марина.

Они завтракали на кухне, сидя за небольшим столиком, когда в квартиру позвонили. Теряя второпях шлепанцы, Марина побежала к двери. Настя сейчас же положила вилку и, замирая от любопытства, устремилась за ней. Марина заглянула в «глазок». В груди гулко стукнуло сердце. Предчувствие ее не обмануло: на лестничной площадке, держа в руках цветы и небольшой сверток, стоял Ронни Сэндз собственной персоной!

Она растерялась до того, что не нашла ничего лучше, как спросить: «Кто там?» — хотя прекрасно знала кто.

— Это я, Ронни. Пришел повидаться с Настей.

— Мог бы по телефону позвонить.

— Настя обещала мне рисунок.

Марина покосилась на дочку. Услышав голос Ронни, та стояла в напряженном ожидании, не сводя с матери широко раскрытых глаз.