Мы на «чертовом» катались колесе - [17]

Услышав его и Настины последние фразы, Марина пересохшими губами произнесла: — «Конечно, нет!» и вспыхнула, встретившись с ним взглядом.

— Я хотел повидать девочку, — тихо сказал он по-английски. — Ты не слишком расстроена этим?

— Нисколько, — тоже по-английски ответила она. — Но я не люблю, когда без предупреждения суются в мою личную жизнь.

Она вошла на детскую площадку и обняла Настю:

— Привет, дружочек. Хорошо провела день?

Настя начала рассказывать, как они сегодня в саду рисовали разных зверей. Прервавшись, ни с того ни с сего показала пальчиком на Ронни:

— Этот дядя хочет, чтобы я нарисовала ему Жаконю.

— Неужели? — Марина бросила взгляд на Сэндза.

— Вы разве знакомы с мистером Сэндзом? — услышала она обращенный к ней вопрос воспитательницы. — Как интересно! А нельзя ли достать два билета на «Жестокого ангела», желательно на вечер? Мы с мужем вчера подъезжали к кинотеатру, но там у кассы была такая очередь…

Марина пожала плечами.

— Я не так близко его знаю, чтобы просить билеты… Спросите у него сами.

Воспитательница обратилась к Ронни. Ее просьба застала его врасплох. Конечно, он мог дать ей телефон своего менеджера, и тот достал бы для нее билеты, но тогда о его визите в детский сад станет известно, дойдет до репортеров и жены, а этого он никак не мог допустить.

— Увы, извините меня. — Он улыбнулся и, сожалея, развел руками. — Но я ничего не могу для вас сделать. Билетами занимается администрация кинофестиваля…

Марина с девочкой вышли из ворот площадки. Марина, хмурясь, взглянула на него и произнесла по-английски:

— Пойдемте в сквер, там есть скамейки. Может быть, посидим несколько минут? Мне кажется, нам есть о чем поговорить.

Воспитательница и толпа ребятишек смотрели им вслед до тех пор, пока они не скрылись за углом.

Марина крепко держала Настю за руку, словно боясь, что девочку отберут у нее. Ронни шел сбоку и немного сзади. Только сейчас он смог ее хорошенько разглядеть. На Марине были простые джинсы и майка. Он помнил, какой стройной она была в тот вечер, когда они впервые встретились. Он увидел ее в парке на аллее. Сначала прошел мимо, лишь краем глаза успел заметить обнаженные руки и длинный разрез на зеленом платье, открывавший бедро. Пройдя, он остановился, несколько секунд стоял, ничего не понимая, а потом обернулся и посмотрел ей вслед. Двинулся было дальше, но через пять шагов снова остановился и оглянулся. Он не мог оторвать от нее глаз. Когда она скрылась за поворотом аллеи, он чуть ли не бегом бросился за ней. Он как в бреду шел за незнакомкой в зеленом платье, ни на минуту не выпуская ее из виду. Она встала в очередь к кабинам «чертова колеса», и он пристроился за ее спиной, получая удовольствие только от того, что она стоит так близко. Работник аттракциона посадил их в одну кабину. Но даже и тогда Ронни не осмеливался заговорить с хорошенькой соседкой. В жизни он был совсем не таким раскрепощенным и уверенным в себе, как на сцене или съемочной площадке. Если бы не поломка в моторе «колеса», их мимолетная встреча, скорее всего, так бы и закончилась ничем. И девушка никогда бы не узнала о его существовании. Но случилось то, что случилось. Они познакомились. Хлынувший ливень и проблема с мокрой одеждой сблизили их еще больше, а в темной бытовке Ронни и вовсе потерял голову. Окидывая сейчас взглядом Марину, он невольно сравнивал ее с той, другой Мариной, с которой пять лет назад так страстно предавался любви. Она сохранила стройность, хотя и округлилась — вероятно, после рождения ребенка. Но осталась ли она по-прежнему страстной, несмотря на внешнюю холодность?

Впрочем, в данную минуту его больше волновало другое: Настя должна узнать, что он — ее отец. Могло случиться так, что мать уже успела настроить девочку против него. Судя по всему, Марина раздражена и обеспокоена. Наверняка причиной этого был вчерашний визит Бетси. Вдруг Насте передастся материнская неприязнь к нему? Ведь дети очень восприимчивы к чувствам своих близких!

Они перешли улицу и, войдя в сквер, направились к свободной скамейке. Марина села, притянула к себе Настю и стала что-то поправлять на ней. Ронни, сдерживая нарастающее волнение, тоже сел и окинул взглядом деревья, редких прохожих, виднеющуюся невдалеке темно-красную кирпичную стену монастыря.

— Мне жаль, что ответственность за девочку легла на тебя одну, — сказал он по-английски.

— Нет, мистер Сэндз, все в порядке, — ответила она, стараясь говорить как можно суше и официальней. — Ваша финансовая поддержка оказалась как нельзя кстати в сложный период после рождения девочки, так что вам не следует себя упрекать. Но этот период позади, и я больше не нуждаюсь в дополнительных средствах. Я могу и без них воспитать дочь.

— Мне кажется, отец важен для нее не меньше, чем мать…

— Да, но это не значит, что Настя в вас нуждается. Она не испытывает к вам никаких родственных чувств, для нее вы — посторонний человек. А эти ваши предложения денег за нее просто возмутительны!

— Но почему же? — искренне удивился Сэндз. — Разве сумма в пять миллионов долларов так уж мала? К тому же я устрою так, что ты тоже будешь жить в Калифорнии и два раза в неделю видеться с Настей…