Мы, монстры. Книга 3. Зверь - [11]

       Сейчас — Нивен свободен. Он затолкал их всех в подземный мир, где им и место. Надо будет — затолкает еще раз. И никакой темный бог больше не запугает его.

       К тому же, чтобы по-настоящему напугать его, нужно быть хоть немного менее похожим на Йена.

       — Вот это ты забыл? — спросили из-за спины, и Нивен дернулся куда сильнее, чем стоило.

       “Так… — мрачно подумал он. — Кажется, Йен прав — девчонку я боюсь куда больше, чем Ух’эра. А у того, между прочим, кровавые стены и страшные пророчества…”

       — Забыл посидеть на песке? — спросила она, подошла и осторожно присела рядом. В ней что-то было от лесного пугливого, но любопытного зверька. Она тянулась к нему и в то же время не расслаблялась, готовая отпрянуть в любой момент. Казалось, рядом с ней нельзя делать резких движений. Дернешься в ее сторону — убежит. Даже сидит, присев, уперевшись рукой в песок перед собой — чтоб оттолкнуться, если будет надо, для прыжка.

       Нивен резко развернулся. И с трудом сдержал разочарованный вздох. Нет, обманчивое впечатление: любопытный зверек не спешил бежать.

       — Еще камни бросал, — сообщил он. Подумал и добавил, будто это что-то объясняло. — Они не всегда тонут сразу.

       Девчонка задумчиво кивнула.

       Нивен снова зачерпнул песок и уставился на руку. Песок и пальцы были сейчас одного цвета — почти мраморного. Почти того же серо-холодного, каким когда-то была вся его кожа. Но он знал: стоит взойти Ирхану — все станет светлым. Настоящим, живым. И даже, возможно, приобретет едва заметный теплый оттенок.

       Нивен привык: и к Ирхану, и к оттенку. Тьма больше не окутывала его, но стоило оказаться во тьме — он будто бы ненадолго нырял в прошлое, и даже кожа меняла цвет.

       Прошлое было холодным, кровавым и гадким.

       — Как ее зовут? — спросила девчонка.

       — А? — задумчиво, все еще глядя на руку, переспросил Нивен.

       — Ту, которую ты любишь, — объяснила девчонка. — Как ее зовут?

       Нивен покосился на нее, поднял бровь.

       Та, не отводя настороженного взгляда, опустилась на колени в песок. Сочувственно покачала головой и стала вдруг подозрительно похожей на Ух’эра — тот тоже быстро как-то проникся жалостью.

       “Это из-за глаз, — подумал Нивен. — У меня такие глаза теперь — все жалеют”.

       — Ты ушел, когда я пришла к тебе, — пожала она острыми плечами. — Обычно мужчины так не делают. Только если женщина некрасива. Или если мужчину где-то ждет другая женщина. Его женщина.

       Нивен медленно,ю понимающе кивнул. Заговорил тоже медленно, осторожно. Чтоб не обидеть — не спугнуть зверька.

       — Во-первых, — сказал он, — ты красива. Это правда. И ты знаешь. Во-вторых, меня не ждут. Но я не смогу остаться. Здесь.

       — Если не ждут, почему не сможешь? — тут же быстро спросила она.

       — Здесь… хорошо, — почему-то Нивену показалось, что и ответом на этот вопрос девчонку можно обидеть, потому слова продолжал подбирать тщательно. — Но мне нужно другое место.

       — Где тебя ждет женщина, — подсказала она, насмешливо щурясь.

       — Я же сказал… — начал Нивен.

       — Да сказал, сказал! — отмахнулась, перебивая, она. Потом замолчала, глядя в глаза, вдохнула, будто бы чтобы продолжить, но не заговорила: теперь она подбирала слова.

       Нивен перевел взгляд на воду. Слишком пристально она в него вглядывалась и, что самое странное, казалось, будто и впрямь видит то, чего видеть не должна.

       С другой стороны — а что там теперь видеть? Лаэфа там больше нет. Там — невесомая пустота, прозрачная, звенящая. Воздушная. Он — все-таки Иной. Пускай и на четверть.

       — Может, она не знает, что ждет тебя, — нашла наконец нужные ей слова девчонка. — Может, ты и сам не знаешь.

       “Ей обидно, что я ушел, — объяснил себе Нивен ее попытки доказать ему, что есть некая, его же, загадочная женщина. — Глупая”.

       — Я — Иной, — вдруг неожиданно для себя вслух признался он. — Мне трудно с людьми.

       — Что именно трудно? — девчонка улыбнулась так, что враз показалась старше лет на десять: призывная улыбка знающей, уверенной в себе женщины. Будто хотела сказать: ты спрашивай — я объясню, как всё делается.

       Захотелось то ли зябко передернуть плечами и отодвинуться подальше, то ли поддаться наконец тем желаниям, к которым она так откровенно взывает, и которые все острее, все яростнее рвутся наружу.

       — Долго оставаться рядом, — сказал он наконец, совладав с собой. — Я не могу долго оставаться рядом.

       — Насколько долго? — насмешливо прищурилась она.

       — Как сейчас, — ровно ответил он, не отводя взгляда. И все-таки повел плечом, словно пытаясь сбросить мурашек со спины.

       Девчонка понимающе кивнула и легко вскочила на ноги.

       — Сайя, — зачем-то представилась она, приложив руку к груди — наверное, чтобы точно понял, что она называет имя, а не выдает местное ругательство.

       Что-то смутно знакомое было в этом жесте. Смутно и почти болезненно.

       В груди стало холодно, воздух, который только что вдохнул, будто бы превратился в лед. И сдавил там все изнутри.

       Непонятная девка. Что у нее в голове происходит?