Мы из Кронштадта. Подотдел коммунхоза по очистке от бродячих морфов - [122]

– Я бы заблокировал, – уверенно сказал капитан Ремер.

– Поэтому нужен отвлекающий маневр, – кивнул Мельников. – Смотрите!

Пока его правая рука выдергивала пистолет из кобуры и прижимала его к боку, направив ствол в мишень, левой рукой, открытой ладонью, он нанес удар «противнику» в район подбородка.

– Примерно так! Это тоже надо тренировать до уровня рефлекса. Любая близкая мишень всегда встречается ударом или лучше толчком. А теперь все упражнение!

Толчок мишени «в подбородок», правая рука вытащила пистолет, сброс предохранителя. От бока, прижатой рукой, два выстрела в центр мишени, быстрый отход назад, высоко задирая пятки, чтобы не споткнуться, дважды выстрелил на ходу, остановка, прицельный выстрел в «голову». Время посмотрел на таймере. Повернулся к нам, убрав пистолет.

– Так… три целых, четыре сотых секунды. Пять выстрелов на отходе, гарантированное поражение. Если я повторю, будет такой же результат. То есть мне удалось в своих действиях добиться главного – стабильности. Я знаю, чего ждать от самого себя. А теперь я попробую объяснить и показать, как этой стабильности добиться. Первый ключ ко всему – локоть и средний палец вашей сильной руки!

Действительно, мы слушали, причем с большим интересом. С явным удовольствием повторяли движения, разом, в строю. Он показывал все, что знал, наверное. Под самый конец показал, как правильно носить мой маленький пистолетик на ремне и как его правильно же выхватывать из-под одежды. У меня под него даже кобура была нейлоновая, просто я ею не пользовался.

Попрощались тепло. Майор с основной частью группы остался отрабатывать приемы, а мы с Ильясом, Енотом и Надеждой забрались в кабину «шишиги». Сидевший там здоровенный котяра с великим подозрением уставился на нас своими глазищами и очень неохотно подвинулся.

– В общем, так, я по нашим делам теперь отчитаюсь, – сказал Ильяс. – Интерес к кевлару есть, естественно. Зампотыл местный сказал, что возьмет столько, сколько дадут. Если цена будет незаоблачная, естественно, но скупиться не будут, это обещали. Надо туда завтра ехать с утра и разговаривать.

– Поедем, – согласился Мельников сразу. – Я тоже цены не знаю, но думаю, что ее надо из броников рассчитать. Одна пачка… сколько там из нее броников получится? Узнать, почем они здесь продаются, скинуть за опт и работу по изготовлению… как-то так. Я, пожалуй, к утру формулу расчета набросаю, – сказал он уже больше самому себе.

– Вот, правильно, набросай, чтобы у зампотыла нам не мычать и руками перед рожей не крутить, – удовлетворенно сказал Ильяс. – Тебе за пленку перевели уже деньги?

– Не проверял, не успел, – ответил тот. – Но с утра отгрузили, должны были перевести.

– Ладно, завтра проверим.

Обратно «американец» ехал уже без моих указаний, дорогу запомнил и, по-моему, даже немного этим щегольнул. Надежда пригласила его отужинать, но он предложил перенести это на завтра – видно было, что он весь зудит от желания встретиться наконец с неуловимым начальником тверского конвоя.

Впрочем, записку с несколькими фамилиями пациент мне успел всучить. Попросил проверить на вшивость кандидатов на роль новых матросов его «Мариетты». Не уверен я, что это сильно что даст. Базы данных у нас что в больнице, что в милиции, что у хитрых контрразведчиков очень неполные, но отзвониться и запросить – почему и нет?

Благо есть кому позвонить. Тесная связь медучреждений с особистами еще тогда наладилась, когда террор пошел. В чеченскую первую или вторую, не помню уже. Толку, правда, не было никакого, но периодически приходили грозные напоминания о повышении бдительности, отработке контртерроризма и прочего в том же духе. Хотя помнится, когда покойный (или беспокойный) Сан Саныч разговорился со мной на эту тему (он как раз нашему отделению читал мораль о том, как вести себя, будучи в заложниках), то после грустно отметил очень печальный факт. Что все эти рекомендации – сидеть тише травы ниже воды, в глаза не смотреть и так далее, то есть то, что рекомендует просвещенный Запад для попавшего в лапы террорам заложника, – все это как всегда в наших условиях неприменимо. На удивленный вопрос Федяевой, нашей поликлинической красотки, зачем тогда он все это рассказывал, так же печально заметил, что ему положено рассказать – вот и рассказал. Беда в том, что западный террорист зачастую целью всей своей деятельности видит обмен живых заложников на чемодан баксов и вертолет до Мексики, или куда они там улепетывают. Потому заложники ему нужны живыми. А нашим террорам, как правило, нужны мертвые заложники, нужна резня и ужас, ничего другого. Зачастую они и требований не выдвигают.

Тут не удержался терапевт Бобров и негромко, как он всегда говорил, осведомился:

– А что тогда делать нам, если случись что?

Сан Саныч беспомощно пожал плечами и так же тихо ответил:

– Бежать. Бежать сразу. В разные стороны.

– Так пристрелят же!

– Берут в заложники не одного-двух. Берут по возможности толпу. Толпа, если бежит, затопчет стрелков, особенно если они еще не успели подготовиться. В том же Беслане, когда террорам дали подготовиться, создать систему фугасов, потеряли триста сорок четыре человека убитыми – большинство детей, да больше семисот ранеными и обгоревшими. Да, осетины не просекли, что будет резня, думали договориться, думали, с людьми дело имеют. А это изначально было невозможно, целью было у терроров устроить бойню. Взяли заложников на открытой местности, на утренней линейке. Если б они кинулись врассыпную, набили бы терроры почти тысячу человек? Вряд ли. Старое правило – чем ты дольше в плену, тем сбежать сложнее. Потому я вам американские рекомендации привел, а думать нужно вам.