— С днем рождения, бессмертный, — криво усмехнулся я.
Послеоперационное восстановление прошло очень быстро. Уже через пару дней я снова занялся делами. Шрамы на щеке остались, но ничем не беспокоили. От косметической операции по их удалению я отказался.
Через несколько месяцев, когда мы тестировали новое оборудование, закупленное взамен взорванного, нашу лабораторию посетил член Федерального совета Швейцарии. Он рекомендовал нам не расширять сеть наших клиник. «Ради обеспечения безопасности клиентов и сотрудников», как он пояснил.
— Ну и что вы об этом думаете, герр Смолин? — вопросил Себастьян, выпустив колечко дыма.
Мы стояли на крыше лабораторного корпуса и курили кубинские сигары.
— Чего тут думать? — затянулся я. — Чем меньше клиник, тем выше ценник на операцию.
— А я вот думаю, что тут все сложнее, — помахал передо мной сигарой Лурц. — Кто были эти люди, которые устроили взрывы?
— Радикалы, — пожал я плечами.
— Нет-нет, — покачал головой начальник лаборатории. — Ну то есть, да. Радикалы, как нам сказали. Но что они хотели?
— Ясно что: чтобы операции прекратились.
— Так кому это выгодно, герр Смолин? Кому выгодно, чтобы операции прекратились? Неужели тем, кто пока не прошел через мой метод?
— Это радикалы, — повторил я. — Они обычно умом не отличаются. Кому-то не нравится, что богатые и влиятельные люди становятся ко всему прочему ещё и бессмертными. Вот и решили это прекратить. Взорвали оборудование. Детский сад, конечно, но опять же — ума-то нет. Руководство открывать новые клиники пока не будет, что позволит держать высокие цены.
— Нет-нет, — кончик сигары Себастьяна нарисовал горизонтальную линию. — Я думаю, нас прикроют в скором времени. Нужные люди стали бессмертными — что ещё требуется? Чтобы бессмертными не стали ненужные люди. Вот увидите, герр Смолин, вот увидите…
— Выходит, Лурц ошибся? Вашу лабораторию ведь не закрыли.
— И да, и нет. Через два года после терактов на свет появилось некое «исследование». Группа ученых доказывала, что метод Лурца приводит к заболеванию эндокринной системы, с неизбежным летальным исходом. И, что самое удивительное, их выводы начали подтверждаться. Пациенты, которым Себастьян делал операции в Южной Индии, вдруг заболели и скончались. ВОЗ выпустила запрет на проведение подобных операций. Сам Лурц очень тяжело все это воспринял. Научные журналы его чуть ли не в убийствах обвиняли. С ним случился инфаркт, после которого он долго не протянул. Операции, разумеется, прекратились, но нашу лабораторию не закрыли. «Майер Холдинг» продолжал вкладывать в наши исследования значительные суммы. Через некоторое время обо всей шумихе, связанной с методом Лурца, широкая общественность забыла. И довольно долго не вспоминала. Пока в прессу не утекла информация о регулярных обследованиях наших клиентов.
— Эту информацию слили вы?
— Это было так давно, что я уже и не помню. Да и какая разница, кто именно это сделал?
— Этот человек несет ответственность за все, что потом случилось, не так ли?
— Возможно, он всего лишь хотел справедливости для всех.
— Вы знаете, зачем мы с вами беседуем?
— Примерно представляю.
— И зачем же?
— Конфедерация хочет понять, надо ли ей двигаться по пути бессмертия. Оценивает риски. И для этого составляет психологический портрет одного из последних представителей бессмертных.
— «Одного из»?
— Есть ещё мои друзья. Их вы уже опрашивали?
— Ах да. Ваши друзья. Нет, мы их не опрашивали. Не сумели найти. Александр, что бы вы сами посоветовали нам? Оставаться смертными или попытаться, с учетом всех сделанных ошибок, пройти по вашим стопам?
— Я не буду ничего советовать. Скажу только, что в Северной Индии в одной захолустной больнице имени Прахлада Джани работает моя знакомая. Она — врач высочайшей квалификации. Всегда готова помочь пациентам и коллегам. В свои выходные она ходит по окрестным деревням и бесплатно осматривает больных. Так вот, я применил бы к ней метод Лурца не задумываясь.
— Ясно. Кстати, а у вас какие планы на выходные?
— Хочу кое-куда съездить.
…Я скинул с плеч рюкзак и стал вытаскивать из него веревки и карабины. Деревья за спиной негромко шелестели, из глубины леса доносились птичьи трели. Тузик Сто Четырнадцатый уселся под старой пихтой и, высунув язык, наблюдал за мной. Я разложил бухту на земле, нацепил на себя альпинистскую обвязку, взял сумку с крюками и подошел к скале.
Гранитная плита уходила вертикально вверх, к чистому небу. Прошлой ночью над провинцией Сычуань отгрохотала гроза, поэтому каменная поверхность скалы внизу, на уровне пояса, была ещё влажной.
Я закатал рукава рубашки. На предплечьях ровными строками тянулись вытатуированные надписи на санскрите: «Я обещаю: мы будем вечными как горы. Я обещаю: мы покорим все скалы на Земле». Я почесал шрамы на правой щеке, растер в пальцах щепотку талька и провел ладонью по теплому граниту. Пожалуй, если упереть ногу в эту трещину, то можно будет дотянуться до небольшого выступа справа…
