Когда я ставил диагноз очередному бедняге, снаружи вспыхнула перепалка, переросшая в крики и звуки выстрелов. Военные пожаловали, понял я.
Входная пола откинулась, и на земляной пол ступила нога в черном ботинке.
— Где этот лурц?! — вопросил человек в погонах с желтой бахромой.
— Где-то здесь, — негромко откликнулся я, продолжая осмотр горла больного. — Скажите: «А-а-а».
— Ты, — обратился к моему пациенту вошедший, — пошел отсюда.
Больного как ветром сдуло. Вслед за командиром в палатку внесли на носилках раненого. Судя по пропитанной бурым форме, тот потерял много крови.
— Кладите сюда, — указал я на операционный стол.
— Ты, — ткнул в меня длинным пальцем командир, — давай, лечи его! Быстро! Головой отвечаешь! Он умрет — дыры в тебе сделаю! — в качестве наглядной иллюстрации командир несколько раз выстрелил из пистолета в брезентовый потолок. — Чего тебе, инструменты? На вот! — со стуком презентовал он мне мой же лоток со скальпелями.
— Джеро, — позвал я одного из забившихся от страха в угол помощников. — Мне нужен ассистент.
Джеро молча замотал головой, но я мягко надавил:
— Быстрее.
Что-то в моем голосе заставило его подойти и нацепить на свое перепуганное лицо медицинскую маску.
— Олуфеми, — продолжил я спокойным тоном, — анестетик и плазму крови.
Я пододвинул поближе верхний сканер, нашел застрявшие в брюшной полости пули. Дело оставалось за малым.
Через час, зашивая разрезы и уговаривая командира сотоварищи покинуть палатку, я отправил помощников по домам. Если раненый не выкарабкается, меня грозный воин в эполетах тронуть не посмеет, ведь тогда ему придется объясняться с Мбагой, но на моих помощниках он вполне может отыграться. Мне помог муэдзин. Из громкоговорителей, закрепленных на столбах по всему лагерю, донесся призыв к молитве, и военные ушли.
Я достал сигарету и вышел из палатки. Очередь расстилала коврики и готовилась к поклонам. Тем, кто сам не мог повернуться к Мекке и согнуться, помогали соседи. Следующие полчаса можно было курить.
Раздавив окурок на выжженной солнцем земле, я вернулся в медпункт. Надо было отфильтровать нанороботов из урины пациентов и приготовить несколько новых пилюль.
Поздно вечером очередь сама пропустила вперед срочного пациента: какого-то старика укусила змея. Вместе с ним в палатку набилась толпа его родственников. Выгнать их не удалось, они галдели, теребили меня вопросами, брали в руки и рассматривали хирургические инструменты и ампулы с лекарствами. Шестеро детей носились по медпункту, беспокоя больных в стационаре. Я уже жалел, что отпустил Джеро и Олуфеми, они обычно следили, чтобы в палатке соблюдались хоть какие-то правила.
Антидот я не нашел и решил задействовать нанороботов. Гормон «амрита» стимулировал иммунную систему. Использовать метод Лурца в качестве противоядия я ещё не пробовал, но других вариантов не было.
Скормив пилюлю старику, я проверил раненого солдата. Тот пришел в себя.
— Где эти харти? — прохрипел он, схватив меня за рукав.
Харти были кланом, с которым воевали боевики Мбаги. В резервации постоянно шла дележка территории между вооруженными отрядами. Я дал солдату болеутоляющее, и он заснул.
Где-то за полночь суета наконец улеглась. Я выгнал детей из отделения стационара — смежной палатки, родственники ужаленного змеей деда решили заночевать прямо тут, на земляном полу, люди в очереди снаружи легли спать там же, где и стояли. Я заварил себе кофе, взял потрепанную книжку и пристроился на раскладном стуле возле старика, чтобы поглядывать на его состояние.
— Что читаете? — неожиданно спросил дед на хорошем английском.
— Стихи, — показал я обложку. — Сборник «Тысячелетняя ива».
— Я в студенческие годы тоже писал, — признался седобородый старик. — Но как на работу устроился — перестал. Времени на это уже не было.
— Как вы себя чувствуете? — спросил я.
Старик взглянул на свою опухшую ногу и задумчиво протянул:
— Лучше, чем должен бы.
— Как же это вас угораздило, со змеей? — поинтересовался я.
— Да как… корзины плел, полез в стог за стеблями, а там она и сидела. Старый дурак, нет чтобы сперва палкой пошурудить, — вздохнул он. — Сыновья с невестками сразу на носилки меня — и сюда. Всех на уши поднял, старый пень.
— Отдохните здесь денёк, — сказал я. — Послезавтра сможете пойти домой.
— А вы тут как, доктор? — спросил седобородый. — Справляетесь с нами?
— Потихоньку, — кивнул я.
— Лекарства-то откуда берете?
— Иногда от гуманитарной помощи ООН что-то доходит, иногда «Врачи за мир» что-то присылают.
— Когда врачи — за мир, это хорошо, — устроился поудобней на подушке старик. — Может, у мира есть шанс.
— Они не только лекарствами помогают, — кивнул я. — В конгрессах разных стран законы продвигают. Хотят, чтобы им разрешили делать вас бессмертными в обмен на добровольную стерилизацию.
— Кто же пойдет на такое? — рассмеялся дед. — Отказаться от детей и внуков? Вы посмотрите на них, — указал он на спящих без задних ног малышей. Чумазые бестии набегались за день. — Кто в здравом уме скажет: «Я важнее, чем все мои потомки»?
Я молча пожал плечами.
— Доктор, — немного помолчав, произнес старик, — скажите, почему я чувствую этот запах у себя во рту?
