MW-12-13 - [18]
- Но если она настолько насыщена ядом страдания, то в ней не может жить рыба.
- Так оно и есть, рыбы в реке нет.
- Тогда что же делает этот старец с удочкой? Неужто он ничего не понимает, или же просто глуп?
- Это мудрец. Всю свою жизнь он был философом и пытался исправить мир, извлекая из своего разума жемчужины мудрости, которые затем метал людям. Но когда он дошел до истины, то уселся на этом берегу и теперь ловит детские кораблики, потому что ему захотелось чего-то взаправду чистого, и он желает стать богатым. Ты понял меня?
- Да, понял, но…
- Тогда пошли дальше.
Следующая дверь вела на мраморный балкон с резными колонками. На нем стояла странная машина с многочисленными цветными кнопками, рычажками и блестящими экранами. Внизу, на обширной площади, кипело море поднятых вверх голов. Губы этих людей были замкнуты и измучены молчанием, хотя готовы были издать из себя громы.
- С этого балкона ты можешь выступить перед толпой. Сделай это сейчас. Что бы ты ни сказал, толпа сойдет с ума от восхищения. Они будут кричать "ура" в твою честь, будут скандировать твое имя, и руки из никогда не устанут бить аплодисменты. Все короли, которых они знали до сих пор, тут же превратятся в карточных королей – останешься только ты. Ты будешь их идолом, царем и полубогом, тебя обсыплют никогда не вянущими цветами за одну единую улыбку и за блестящие цацки, созданные этой вот машиной. Она предназначена для производства орденов и милостей, которые ничего не стоят, но приносят самые большие доходы. Она сама создает их и сама же вешает, так что тебе даже не нужно и трудиться. Тебе вообще не нужно что-либо делать, можешь вести себя как подушка, в которую все будут вонзать шпильки своей влюбленности. Ты сделаешься сошедшим с Олимпа Зевсом и будешь иметь практически всех женщин мира.
- И Ее тоже?
- Я же сказал: практически всех, разве этого не достаточно?
- Нет.
- Тогда пошли дальше.
Вы отправились дальше, а в глазах Врача впервые появилось беспокойство.
Когда он открыл следующую дверь, ты увидал оазис в пустыне. Возле окруженного пальмами колодца сидели два араба и оживленно жестикулировали.
- Что они делают?
- У одного из них есть дочка-красавица, у другого – прекрасный конь. Первый желает купить коня, отдавая взамен дочку, которая нравится тому второму.
- Зачем вы показываете это мне?
- Потому что оба мудры, ибо первый желает избавиться от этой женщины, а второй не хочет ее покупать.
- Но, если она ему нравится, тогда почему…
- Ибо он все еще желает открывать мир, творить и мыслить, и вспомнил священную строку: «Великая мысль – это конь, а женщина – это тот самый ремень, который путает ему ноги». До него мысль эта уже дошла, и через мгновение торг закончится. Послушай-ка!
Ты услыхал голоса арабов столь четко и выразительно, будто они сидели рядом. Первый из них настаивал, а второй упорно защищался, и было видно, что его уже ничто убедить не сможет.
- Бисмиллах! Хамид, разве не говорил ты, что любишь мою дочку? А теперь, что, ты ослеп? Неужто ты не видишь, что она настолько прекрасна, что когда прохаживается мимо садов калифа, ветер, который только что колыхал ветви деревьев, утихает от восхищения?!
- Мой конь умеет перегонять ветер, но вот сможет ли подобное совершить она? Но если и сумеет, то лишь тогда, когда будет убегать из моего дома с любовником!
- Хамид, да вернет тебе разум Аллах в доброте своей! Она любит тебя словно зеницу ока!
- Спроси у моего коня, не любит ли он меня столь же сильно.
- Пророк переворачивается в своей могиле, слыша твои слова, брат! Твой конь не ответит ни на какой вопрос, у нее же голос, подобный соловью!
- Тогда ты желаешь меня коварно обмануть, ведь сам только что сказал, что мой конь лучше.
- Яааа?!… Хамид, шакал безумия отобрал у тебя разум! Я не говорил такого, сказал лишь только то, что ты будешь слушать ее голос днем и ночью…
- Вот видишь! Мой конь вообще не разговаривает! И вот что еще тебе скажу: он не будет желать моей смерти, никогда мне не изменит, никогда меня не проклянет! Он никогда не станет со мной ссориться, никогда не станет требовать от меня бархата или жаренных в меду фруктов! Не знает он шантажа с помощью слез, он не умеет надуваться или же издевательски смеяться надо мной! О, Абдул-Мохаммед, какой же ты обманщик и нехороший купец![3]
Врач испытующе глянул на тебя и шепнул:
- Этот человек сказал истину столь банальную, что его даже нельзя назвать ясновидящим. У него нет никакого диплома, он не заканчивал школ и не читал толстых книг, но он мудрее тебя. Разве тебе не стыдно?
- Скажите это моему сердцу! – буркнул ты.
Он долгое время глядел на тебя глазами, наполненными все большим беспокойством, а потом сказал таким голосом, что это, скорее, был шепот, спрятанный в шепоте:
- Пойдем дальше.
Четвертая дверь открылась перед вами, и ты увидел уютную комнату в викторианском стиле, заполненную драпри и тяжелой мебелью. Женщина сидела в кресле под лампой и подпиливала себе ногти, мужчина прохаживался от одной стены к другой, заложив руки за спину, словно медведь в зоопарке, который мечется в своей клетке. И мужчина, и женщина еще не были пожилыми.
