Музыка под занавес - [43]

— Вы употребили прошедшее время.

— Это насчет того, что он ходил в церковь? — Шивон немного подумала. — На самом деле он ходил в разные церкви, менял их чуть не каждую неделю.

— Вероятно, он что-то искал и никак не мог найти, — предположил Гудир.

— Если Ребус узнает, что я проболталась, он меня убьет, — предупредила Шивон.

— Но сами-то вы неверующая?

— Конечно нет, — с улыбкой ответила она. — Вера и полицейская работа плохо сочетаются друг с другом.

— Вы считаете?

— Все те ужасные вещи, с которыми нам приходится иметь дело… Люди, которые причиняют зло себе и друг другу… — Она бросила на него еще один взгляд. — А ведь обычно считается, что Бог создал нас по Своему образу и подобию.

Гудир криво улыбнулся:

— Этот спор может занять у нас не один день.

— Согласна. Поэтому вместо того, чтобы разбирать богословские вопросы, я предпочитаю поговорить о более земных вещах. У вас есть девушка?

Он кивнул.

— Ее зовут Соня, она работает в полицейской криминалистической бригаде.

— И чем вы занимались в выходные… за исключением похода к утренней мессе, или как она там называется?

— Ничем. Соня ездила к подругам на девичник, так что… В общем, мы видимся не так часто, как мне бы хотелось. Кроме того, Соня почти не ходит в церковь.

— А как поживает ваш братец?

— Думаю, нормально.

— Но точно вы не знаете?

— Знаю, что он выписался из больницы.

— Да-да, я помню. Вы говорили, его избили в пабе.

— Это была ножевая драка.

— А нож пустил в ход…

— Противник Сола. Брату пришлось накладывать швы, но теперь, кажется, все в порядке.

Шивон немного помолчала, припоминая.

— Вы, кажется, говорили, что ваши родители разошлись вскоре после того, как дед попал в тюрьму…

Гудир откинулся на спинку сиденья.

— Мама начала принимать транквилизаторы. Вскоре после этого отец ушел от нас и начал пить еще больше прежнего. Изредка я сталкивался с ним на улицах, у винных магазинов, но бывали дни, когда он меня просто не узнавал.

— Нелегко вам пришлось.

— В то время мы с Солом почти постоянно жили у тети Сьюзен — это мамина сестра. У нее был совсем небольшой домишко, но она не жаловалась. Со временем я стал каждое воскресенье бывать вместе с ней в церкви. Тетя Сьюзен так уставала, что порой засыпала прямо на скамье. С собой она часто брала пакет леденцов, однажды она задремала, пакет упал, и леденцы раскатились по всей церкви… — Он ностальгически улыбнулся. — Вот, пожалуй, и все…

— Тем более что мы почти приехали.

Машина Шивон и в самом деле уже катила по Портобелло-хай-стрит, которая, впервые на ее памяти, не была изуродована дорожными работами, задерживавшими движение. Всего через две минуты они уже свернули с Джоппа-роуд и оказались на улице, застроенной викторианскими особняками с просторными балконами.

— Номер восемнадцать, — подсказал Гудир, первым заметивший нужный дом.

С парковкой проблем не возникло — вдоль бордюра было достаточно свободного места, из чего Шивон заключила, что большинство местных жителей уже отправились на работу. Поставив машину на ручной тормоз, она выключила зажигание. Гудир первым выбрался из машины и зашагал по дорожке к дому.

— Чего мне не хватало, — проворчала Шивон, расстегивая ремень безопасности, — так это трясуна^[6] в напарники… — Она, впрочем, не имела в виду ничего обидного. Больше того: произнеся эти слова, Шивон сразу поняла, откуда они взялись.

Подобное замечание было вполне в духе Джона Ребуса.

К тому моменту, когда она догнала Гудира, тот уже успел позвонить. Дверь особняка отворилась, и на крыльцо вышел Чарльз Риордан. Лицо у него было удивленное — по всей вероятности, он не ожидал увидеть полицейского в форме. Впрочем, он сразу узнал Шивон и жестом пригласил обоих входить.

Прихожая, переходящая в длинный коридор, была увешана книжными полками, но книг на них не было. Вместо них Шивон увидела коробки с дисками, кассетами и даже старомодными бобинами.

— Проходите, если сможете, — проговорил Риордан и первым направился в гостиную, переоборудованную под звукозаписывающую студию: стены были обиты звукопоглощающим материалом, а в центре красовался микшерный пульт, возле которого были грудами свалены кассеты, мини-диски и катушки с пленкой. Под ногами змеились многочисленные кабели и валялись покрытые пылью разнокалиберные микрофоны, а занавески, закрывавшие единственное окно, выглядели так, словно были сделаны из толстого войлока.

— Добро пожаловать в логово Риордана, — пошутил владелец студии.

— Вы, я полагаю, не женаты, — заметила Шивон.

Риордан усмехнулся.

— Был когда-то, но жена не выдержала всего этого… — Он обвел комнату руками.

«Бардака», — хотелось сказать Шивон, но она сдержалась.

— Такого количества оборудования? — вежливо подсказала она.

Риордан покачал головой.

— Мне нравится делать записи… — Он выдержал многозначительную паузу. — Записи всего. И какое-то время спустя Одри это стало раздражать. — Риордан сунул руки в карманы бесформенной кофты. — Что еще я могу сделать для вас, господа?

Шивон огляделась.

— Нас вы тоже записываете, мистер Риордан?

Риордан неожиданно хихикнул и указал на тонкий черный микрофон на пульте.

— А когда мы были у вас в студии?

Он кивнул.