Музыка любви - [27]

— Вдохновение… — вздохнул он с пониманием. — В работе ты беспощадна к себе, вкладываешь всю душу, пытаясь поймать ускользающее вдохновение.

Она рассмеялась. Как легко он читал в ее душе!

— Прекрасно, Ханна. Тебе нужно улыбаться. Этот серый день так нуждается в солнечном свете. Взгляни, одна твоя улыбка — и весь мир преобразился.

Она проследила направление его руки и увидела, что солнце действительно выглянуло из-за туч.

— Ирландская лесть, — пробормотала она.

— Самая настоящая ирландская лесть, — согласился Майкл.

— Ах, Майкл, мальчик мой, — пошутила она, изображая ирландский акцент. — Один твой взгляд — и я улыбаюсь!

— Почему бы не распрямить эти стройные ножки, милочка? — передразнил он ее.

— Пожалуй, посижу еще немного.

— Нет уж, решено, встаем! — Он взял ее за руку и потянул за собой, поднимаясь на ноги. — Это те самые рисунки, которые ты сделала в прошлом месяце?

— Да, — подтвердила Ханна.

— И ты пытаешься уловить мельчайшие изменения моря и туч?

— Да, — буркнула она.

Он рассмеялся. Этот смех, казалось, наполнил осенний день и окутал ее теплом, словно его ласковые руки. Ах, если бы она могла разделить беззаботность Майкла!

— Это придет, Ханна, милая. Дай только срок. — Он нежно отбросил с ее лба непокорную прядку волос, затем, обняв, повел за собой.

— По-твоему, это очень легко?

— Нелегко. Но если захочешь, то обязательно добьешься, — уверенно ответил он. — И то, что ты снова здесь, кое о чем мне говорит.

— О том, что я глупа, ужасно упряма и от меня очень трудно избавиться.

— Ханна. — Голос Майкла вдруг стал серьезным. — Я ошибался, недооценивая тебя. Извини. Ты очень талантлива, и ведь ты это знаешь.

— Проблема в том, что я начала работать, не обозначив главную цель. Я приехала рисовать море и птиц, а переключилась на тучи, — пояснила она. — Но что я могла поделать? Это просто чудо какое-то, они менялись каждую минуту!

— Исключительно художественные тучи.

— Не смейся! Мне хочется сделать детскую книжку, где героями были бы маленькие птички, — расстроенно сказала Ханна. — А тут эти тучи… Я хочу сделать рассказ в картинках. Какой-нибудь совершенно новый.

— Доверься собственной фантазии. Представь себя птицей.

Она открыла глаза и расхохоталась.

— Что случилось?

— Майкл! Ты на самом деле хочешь, чтобы я вообразила себя птичкой? Я даже не знаю, какой птичкой стать, — комично запричитала она.

Он улыбнулся.

— Что ж, давай сообразим. Каких птиц ты знаешь?

— Ну… чайки. Нет, это слишком банально.

— Хорошо, оставим чаек в покое. Может быть, гусь?

— Ну уж нет!

— Ты прекрасна, — любуясь ею, произнес он.

Ханна взглянула на него, заметив странную ноту в его голосе.

— Что ты сказал?

— Ты прекрасна, — повторил он, и его глаза любовались ею. — Ты вся светишься, твои глаза сияют, как огоньки рождественской елки.

— А я думала, мы говорили о птицах.

— Именно о птицах! Закрой глаза, милая, — мягко скомандовал он.

— Чтобы почувствовать себя маленькой птичкой на пустынном берегу? — поинтересовалась Ханна.

— Сначала поцелуй… потом птички… — пробормотал он, прижимаясь губами к ее рту. — Ханна, любимая, — прошептал он, — что ты со мной делаешь?

— Целую, — пробормотала она, крепче прижимаясь губами к его горячему рту.

— Это больше чем поцелуй, — проговорил Майкл, заставляя себя отстраниться от нее и не сводя с нее полных страсти глаз. — Больше чем поцелуй, — повторил он, — и мы оба знаем это. Это прелюдия к любви. Но, кажется, это не очень подходящее место. — Он оглянулся вокруг. — Здесь слишком холодно. А теперь закрой глаза.

— Холодно? — переспросила она, послушно опуская ресницы.

— Да, любовь моя. Лежать на песке в такое время года — небольшое удовольствие. Конечно, если ты чайка, то можешь резвиться на берегу в ноябре, пух и перышки защитят тебя от холода.

— Ну что ж, пускай будут чайки.

— Отличная мысль. Мне нравится.

— Тогда нужно придумать им имена.

— Питер.

— Слишком уж обычное.

— Патрик.

— Нет.

— Персиваль.

— Честное слово, Майкл, чайка Персиваль звучит просто ужасно!

— Хорошо, дай подумать. — Майкл наморщил брови. — Эта чайка — девочка? Может быть, Петра?

— Петра, — повторила она. — Да, это что-то необычное.

— Уникальное, — прошептал он.

— Хорошо, для начала годится, — решила Ханна. — Итак, Петра на берегу со своими друзьями. Надвигается шторм… Петра смотрит в небо, изучая причудливые очертания туч.

— А что, если вся стая улетит, а Петра останется на берегу…

— Одиночество как главная тема?

— Нет, Петра одна, но не одинока, потому что у нее есть воображение. Когда улетели ее друзья, она видела, как они дружески кивают ей из-за туч, и не чувствовала себя одинокой.

— Но это были грозовые тучи, — напомнил Майкл.

— Тучи развеются, и снова выглянет солнце.

— Фея… — произнес он.

— Что? Чайка Фея? — Она прыснула.

— Нет, ты, Ханна Чандлер, ты — фея.

Он улыбнулся и притянул ее к себе, затем прижался теснее, так, что она почувствовала, как напряглась его плоть.

Она вырвалась из его объятий.

— Подожди. Ты же сам говорил, что здесь очень холодно.

— Говорил, — подтвердил он. — Но мне повезло. Неподалеку мой дом, где тепло и где Красная Шапочка оставила корзинку со всякими вкусностями.

Вдруг в его глазах промелькнуло знакомое жесткое выражение. Она не могла понять перемены.