Мужские прогулки. Планета Вода - [73]

— Слышь, парень, взгляни на ту девчонку…

Кавказец настороженно покосился, куда ему указывали.

— Красывый девушка, — поразмыслив, признал он.

— Ее надо устроить в гостиницу. Как это делается? Она очень устала с дороги.

Кавказец внимательно оглядел девушку, задумчиво задержав взгляд на ее ногах, восхищенно прицокнул языком.

— Поньмаешь, — с таинственным видом зашептал он Антону, — я ей паспорт, а она мне в это… — Тут он потыкал растопыренной пятерней себе в лицо. — Бросает, поньмаешь! Я ей пятерку в паспорт — бросает! Я пятерку вытащил, дэсятку кинул — записала!

— Спасибо, друг! — прочувствованно воскликнул Антон и пристукнул парня кулаком в грудь.

— Ради такой красывый девушка! — И кавказец тоже хлопнул растопыренной пятерней Антону по плечу.

Улучив момент, когда возле окошечка опустело, Антон с независимым видом подошел к администраторше и сунул ей Лизкин паспорт, в который вложил десятку. То ли его независимый вид дезориентировал администраторшу, то ли она превосходно понимала условный язык, во всяком случае, паспорт тут же был взят холеными наманикюренными пальцами, посверкивающими бриллиантовыми огнями.

Лизке попался номер с душем. Увидев белый кафель душевой, она счастливо рассмеялась.

— Двинем поужинать? — довольный таким оборотом дела, предложил Витька.

— Мальчики, милые, не могу, хочу одного — заснуть! — И она тут же ничком бросилась на кровать.

Оставив чемоданы и условившись о часе встречи, ребята попрощались и двинули из гостиницы. Завернув в первый попавшийся кафетерий, умяли батон на двоих, полкило докторской колбасы и выпили по два молочных коктейля. Сытые и довольные, считая удачным начало новой жизни, отправились на вокзал коротать ночь.

У бездомных счет ночным часам совсем иной, чем у тех, кто нежится в собственных постелях. Ребята засыпали и просыпались под мерный неумолчный рокот многолюдного даже ночью вокзала, наблюдали непрекращающееся челночное движение пассажиров, ели мороженое, бродили от киоска к киоску, глазели на сувениры, отыскивали пустующие скамьи, снова задремывали, а ночь тянулась и тянулась, тягучая, как жевательная резинка.

— О господи, сколько народищу, и все куда-то едут! — вздыхал Витька, отрывая тяжелую сонную голову от плеча Антона.

— Мммм, — бормотал Антон, не разлепляя глаз.

— И ведь всех прокормить надо, боже ты мой! — вдруг опять пораженно вскрикивал Витька. — Всем молока, картошки, мяса, меда!

Антон безмятежно посапывал носом. Витька следовал его примеру.

— Господи боже мой! — через некоторое время вскидывался Витька. — Сколько людей, а поздороваться не с кем!

Антон с закрытыми глазами протягивал ему ладонь.

— Ты чего? — удивлялся Витька.

— Здравствуй, Терентьич! Здравствуй, друг!

Витька без улыбки, с задумчивым и серьезным видом пожимал его руку.

— Как ты думаешь, можно любить всех этих людей, ну, такое огромное количество? — немного погодя интересовался Витька, вперив широко открытые, блестящие от возбуждения глаза в людей, спящих возле них, закусывающих, баюкающих детей, укладывающих чемоданы. — А впрочем, нет, наоборот, я, кажется, устал от них.

Так, перемежая бодрствование и сон, провели они первую городскую ночь. А утром умылись в общественном туалете, выпили у лотка по стакану теплого жиденького кофе и поехали в университет. Там их уже ждала Лиза, посвежевшая, похорошевшая, оживленная. Ребята сдали документы, получили направление в общежитие, потолкались среди абитуриентов, послушали рассказы бывалых и поехали в гостиницу за вещами.

В номере Лиза неожиданно предложила позаниматься. Зря они, конечно, послушались ее. Но — послушались, она всегда умела как-то ловко и незаметно подчинить их своей воле. В общем, засели за книги. Позанимались и, утомившись от духоты, с веселой возней и пением парни полезли под душ. И тут неожиданно без стука ворвалась какая-то толстуха, краснея лицом и жилистой шеей от крика, потребовала, чтобы они уходили, нет, не уходили, а улепетывали отсюда и как можно скорее!

— П-п-пппп… Послушайте, — пропел Антон, стараясь побороть подкатившее внезапно заикание. — Послушайте, — растерянно и застенчиво сказал он, ничего не понимая в происходящем, — у цивилизованных людей принято стучать, прежде чем войти…

— Это во-первых, — уточнил Витька, высунув мокрую голову из ванной комнаты.

— П-потом употреблять слово «пожалуйста»…

— Это во-вторых, — напомнил Витька. — А впрочем, нет, такой порядок не обязателен.

Тут толстуха и вовсе побагровела, прямо закатилась от крика и куда-то понеслась из их номера.

— А в чем, собственно, дело? Что мы такого сделали? — недоуменно таращил круглые глаза Витька. — Номер оплачен, следовательно, в нашем распоряжении еще два часа!

Тут опять ворвались толстуха и еще одна женщина с ярко намазанными французской тушью ресницами и, уперев чисто по-русски руки в бока, перебивая друг друга, заорали: мол, одно наказание с этими грамотными, где только вас учили грубить старшим, ишь, еще издеваются, поют тут! Мы вам попоем! Тут футболисты приезжают, им номера нужны, а эти сопляки нарушают правила, незаконно находятся в женском номере, распутничают, песни поют!

Витька, еще больше вытаращившись, тоже закричал: да что же это такое, берут красненькие за номера, а ведут себя как бандитки на большой дороге… Подобное заявление лишь подлило масла в огонь. Тетки стали хватать вещи и вышвыривать их прямо в коридор. Из раскрывшегося Лизкиного чемодана полетели, по-птичьи размахивая руками, беленькие батистовые кофточки, рубашонки и розовенькие трусики. Вид белья, выброшенного в коридор, не так подействовал на Антона, как вид его хозяйки, испуганно и покорно ползающей по полу на коленях и подбирающей свои вещи, подбирающей со знакомым ему, приниженным выражением лица. Этот ее сиротский, беззащитный вид ударил парня прямо в сердце. Страшно заболела голова в том месте, где был шрам. Лизка запихала кое-как вещи в чемодан, и они спустились, нет, выкатились вниз под победные крики теток.