Мужские прогулки. Планета Вода - [71]
Антон поцеловал деда в синюшные губы, торопливо вышел из дома.
На вокзале отец отозвал сына в сторону, обнял, обдав жарким, привычно родным запахом пота, пшеничного поля, машинного масла, торопливо и смущенно пробасил:
— Ты это… не обижайся на меня. Меж родными чего не бывает! Конечно, ехать учиться — это одно, а тикать от беспорядка — то ж другое!
Антон хлопнул рукой о протянутую ладонь отца, коричневую от застарелых мозолей, расцеловал его.
А потом, в самую последнюю минуту, заколебавшись повернул из тамбура со словами: «Нет, не могу, а вдруг с дедом скоро случится?!» И тогда отец легонько, но решительно затолкнул его в вагон.
— Нет уж, что взято — то свято. А под смерть ладони не подложишь.
И вот он, довольный тем, что разом свершилось все: прощание, прощение, новизна дороги, присутствие друзей, отмахивал поездом версты сквозь равнины, сквозь чахлые, процеженные перелески, зрелые сосновые боры и прокаленные июльским солнцем малые российские городки.
Но вот чаще замелькали станции, потянулись густо налепленные дачные поселки, зелеными грохочущими молниями проносились пригородные электрички — во всем чувствовалась близость огромного города. Тут потемнело, небо заволокли фиолетово-дымные тучи. Поезд въезжал в грозовой фронт. Запульсировали в синюшной тьме белые немые молнии, надолго опережавшие раскаты грома. Мгновенно ударил ливень. За помутневшим стеклом, по которому струились ручьи, творилось что-то невообразимое, отвесные потоки воды падали на землю с плеском, звоном, гулом. Зеленые волны холмов, сопровождавшие бег поезда, скрылись за плотной стеной дождя.
Отдернув занавеску, Антон глядел в окно, слушал стук колес на стыках, радовался выпавшей возможности оглядеть разом полстраны. Там, за линией грозы, остались родители, отчий дом, погруженная в зной пыльная, с гусиными перьями и коровьими лепехами на дороге сонная улочка юности. Чем дальше отдалялся Антон от дома, тем больше думал о деде Игнате, о его жизни, о собственном детстве, счастливо протекшем рядом с дедом. Одного не понимал Антон: кого бранил дед Игнат. Пришедшую, но не испугавшую его смерть? Или жизнь, сдавшую его, крепкого могучего мужика, родившего таких же, как он, крепких и могучих сыновей, его, отважного конника и хладнокровного снайпера, так бесславно, без боя, неподвижным и немощным? Или самого себя за какие-то грехи, о которых теперь уж никто никогда не узнает?..
Лиловые и белые вспышки молний еще бились в грозно вспученном небе, но уже слабее, промытая голубая полоска на горизонте все ширилась, теснила тучи, и они, недовольно огрызаясь, погромыхивая, толкаясь аметистовыми боками, нестройной побежденной толпой отступали вслед за громом. Вдруг встала, раскинулась гигантская радуга, и поезд въезжал в нее, точно в широкие ворота. Боже, а вокруг столько воды, столько влаги! Разлились целые озера; вспухшие безымянные речушки шумели грозным шумом горных рек; парила освещенная медовым нежарким солнцем земля; напоенные дождем поля блестели; прибитые, охлестанные ливнем плети гусятника и сильно пахнувшая повилика распрямлялись, дрожа и сверкая сотнями алмазных капель. И птицы, обсевшие столбы, и придорожные кусты, и асфальтированная дорога, и открывшаяся излучина громадной реки с синими глубокими водами — все чисто, свежо, все сияло и наполняло душу радостью. Из дымки вдруг вырвались голубеющие громады каких-то гор. Они росли и росли, заполняя горизонт, наливаясь плотью, материализуясь в форму надвигающегося на поезд города. Пассажиры, уже прибранные, отчужденно построжавшие, вывалились из душных купе и сгрудились возле окон.
— Вот он, белокаменный! — с восхищением произнес кто-то.
Прогремел под колесами железнодорожный мост через реку, далеко внизу уже кишевшую лодками, парусниками, катерами и баржами, и поезд ворвался в бетонные теснины. Проголубели и скрылись кварталы приречных новостроек, промелькнули закопченные привокзальные дома, высокие трубы ТЭЦ, глухие кирпичные заборы, железные решетки путепроводов. Узенькую улочку, упиравшуюся в железнодорожные пути, торопливо пересекала девчонка в голубенькой косынке, завязанной сзади узлом, и ее деревенский вид ударил в сердце запоздалым сожалением о тихом, погруженном в знойное оцепенение Сарополье.
Поезд вошел под гулкие своды вокзала и остановился. Пассажиры потянулись к выходу. Перрон оглушил непривычным шумом, мощно ворвавшимся под стеклянные своды. Вокруг суетилось, восклицало, смеялось вокзальное многолюдье. Затолканные, оробевшие, боясь потерять друг друга из вида, друзья вместе с толпой двигались куда-то, спускались в подземные переходы, поднимались в какие-то коридоры из стекла.
Наконец выбрались на привокзальную площадь. Здесь оторвались от людского потока и остановились, оглядываясь и переводя дыхание. Рядом встал пульсирующий дымами, ревущий автомобильными реками, грохочущий, скрежещущий, исходящий испарениями после дождя, вспыхивающий закатными бликами окон и первыми пробными вечерними огнями громадный город. Трое невольно замерли, подавленные и пораженные его величием. Лиза пригорюнилась. Витька присмирел и только таращил круглые и светлые на красном от загара лице глаза. Антон жадно втягивал ноздрями незнакомый сладкодымный чад. Предчувствие еще большей свободы волнами накатывало на него. Ему было легко и весело. Он оглянулся на приунывших друзей и ткнул пальцем в сторону города, туда, где бурлило, кипело вечернее многолюдье, где ждала их новая жизнь, незнакомая, чужая, опасная, манящая:
В повести рассматриваются проблемы современного общества, обусловленные потерей семейных ценностей. Постепенно материальная составляющая взяла верх над такими понятиями, как верность, любовь и забота. В течение полугода происходит череда событий, которая усиливает либо перестраивает жизненные позиции героев, позволяет наладить новую жизнь и сохранить семейные ценности.
События книги разворачиваются в отдаленном от «большой земли» таежном поселке в середине 1960-х годов. Судьбы постоянных его обитателей и приезжих – первооткрывателей тюменской нефти, работающих по соседству, «ответработников» – переплетаются между собой и с судьбой края, природой, связь с которой особенно глубоко выявляет и лучшие, и худшие человеческие качества. Занимательный сюжет, исполненные то драматизма, то юмора ситуации описания, дающие возможность живо ощутить красоту северной природы, боль за нее, раненную небрежным, подчас жестоким отношением человека, – все это читатель найдет на страницах романа. Неоценимую помощь в издании книги оказали автору его друзья: Тамара Петровна Воробьева, Фаина Васильевна Кисличная, Наталья Васильевна Козлова, Михаил Степанович Мельник, Владимир Юрьевич Халямин.
Когда даже в самом прозаичном месте находится место любви, дружбе, соперничеству, ненависти… Если твой привычный мир разрушают, ты просто не можешь не пытаться все исправить.
Достигнув эмоциональной зрелости, Кармен знакомится с красивой, уверенной в себе девушкой. Но под видом благосклонности и нежности встречает манипуляции и жестокость. С трудом разорвав обременительные отношения, она находит отголоски личного травматического опыта в истории квир-женщин. Одна из ярких представительниц современной прозы, в романе «Дом иллюзий» Мачадо обращается к существующим и новым литературным жанрам – ужасам, машине времени, нуару, волшебной сказке, метафоре, воплощенной мечте – чтобы открыто говорить о домашнем насилии и женщине, которой когда-то была. На русском языке публикуется впервые.
Признанная королева мира моды — главный редактор журнала «Глянец» и симпатичная дама за сорок Имоджин Тейт возвращается на работу после долгой болезни. Но ее престол занят, а прославленный журнал превратился в приложение к сайту, которым заправляет юная Ева Мортон — бывшая помощница Имоджин, а ныне амбициозная выпускница Гарварда. Самоуверенная, тщеславная и жесткая, она превращает редакцию в конвейер по производству «контента». В этом мире для Имоджин, кажется, нет места, но «седовласка» сдаваться без борьбы не намерена! Стильный и ироничный роман, написанный профессионалами мира моды и журналистики, завоевал признание во многих странах.
Россия, наши дни. С началом пандемии в тихом провинциальном Шахтинске создается партия антиваксеров, которая завладевает умами горожан и успешно противостоит массовой вакцинации. Но главный редактор местной газеты Бабушкин придумывает, как переломить ситуацию, и антиваксеры стремительно начинают терять свое влияние. В ответ руководство партии решает отомстить редактору, и он погибает в ходе операции отмщения. А оказавшийся случайно в центре событий незадачливый убийца Бабушкина, безработный пьяница Олег Кузнецов, тоже должен умереть.