Мужские прогулки. Планета Вода - [14]

В ординаторскую заглянула старшая сестра отделения Зинаида Федоровна. Она напомнила Фиалкову, что его ждут в приемной. Спустившись вниз, он увидел миловидную, скромно одетую женщину — мать двух прелестных черноволосых девочек-близнецов, которым он удалял недавно гланды. Сегодня девочки выписывались домой. Заметив Фиалкова, женщина торопливо вскочила, одернула плащик и поспешила навстречу, бормоча нескладные слова благодарности, и неловко, теряясь от собственной неловкости, всовывала ему что-то в руки.

— Что это? — озадаченно спросил Михаил Михайлович, принимая увесистый, шелестящий тонкой бумагой сверток. Рука его знакомо ощутила очертания бутылки. — Что это? — повторил он строго.

— Коньяк, доктор, — смущенно ответила женщина и, запинаясь, повторила: — Коньяк… Ну, знак благодарности… Мы так рады, что операция прошла благополучно… так благодарны… поэтому…

— Что такое! Зачем это?! — неожиданно высоким от растерянности голосом прикрикнул на нее Фиалков. Он оттолкнул сверток с такой поспешностью, что женщина еле успела поймать.

— Да как же… от чистого ведь сердца… как же, доктор… Нет, нет, возьмите! — смущенно бормотала она и все пыталась всучить свой подарок, а Фиалков уклонялся от ее настойчиво ищущих рук, и так продолжалось долго, во всяком случае, ему показалось, что это длится бесконечно.

— Немедленно прекратите! — крикнул он зло и тонко, и что-то, по-видимому, появилось в его лице, отчего женщина испуганно и покорно притихла. Сверток куда-то исчез.

— Извините, конечно, доктор, если что не так… От чистого ведь сердца… И потом всегда ведь… принято… Конечно, может, лучше деньги…

— Где это принято?!

Женщина, оробело подталкивая девочек, отступала мелкими шажками к выходу.

— У вас здесь и принято, — ответила она, глядя в сторону.

Слова женщины неприятно задели его. Что она имела в виду? В больнице берут взятки? В лучшей в городе больнице?! Или она просто хотела оправдать свой идиотский поступок?

Размышления Фиалкова о случившемся прервал телефонный звонок. Звонил Гаврилов и звал «водить козу», что на языке компании означало прогулку по улице с посещением попадавшихся по пути заведений, где можно пропустить стаканчик-другой сухого вина, рюмку коньяку или бокал шампанского. Целью этого времяпрепровождения было отнюдь не опьянение, не количество и качество алкоголя, нет, а именно целеустремленная прогулка неторопливым шагом, с медленным разговором о том о сем или вовсе в молчании, когда можно брести в блаженном бездумье, поглядывая по сторонам, отходя душой от горячего рабочего дня, и когда, понимая твое состояние, никто из друзей не потревожит тебя пустым вопросом. Главная особенность такого досуга — свобода. Хочешь — иди, хочешь — стой, задумавшись над пришедшим в голову, хочешь — остри, хочешь — хохочи во все горло, а коль скоро появилась нужда поделиться с товарищами своими насущными заботами и неприятностями — пожалуйста, делись! Всем ведь известно, сколько неприятностей подстерегает современного человека в течение дня: внезапно незаладившаяся работа, отказ на заявлении об отпуске, окрик начальства — да мало ли что! Нет, не вино давало ощущение свободы, приятного возбуждения и подъема сил, таковое рождалось от взаимопонимания и приязни товарищей. Не существует на свете человека, который не нуждался бы в сочувствии и признании, пусть небольшого, но дружески расположенного круга людей. Признание, соучастие — вот чего страстно жаждет человеческая душа и в минуты радости, и в минуты невзгод. Что может идти в сравнение с тем счастьем взаимопонимания и одобрения, которые возникают в какую-то избранную неповторимую минуту! Один мгновенный взгляд искоса, дружеское прикосновение плеча, поощрительная полуулыбка, тумак, полученный от друга, — и что-то происходит с тобой, ты становишься не таким, каким только что был — усталым, больным, обиженным начальством, замотанным делами, недооцененным женой. Ты перерождаешься. Ты — совсем иной. Сильный, веселый, умный, находчивый. То скрыто-глубинное, хорошее, что знаешь о себе один ты и что почему-то не могло проявиться за день, проклюнулось, пробилось, и ты стал таким, каким тебе хотелось выглядеть. Да, у тебя есть слабости, но они компенсируются достоинствами, за которые тебя друзья принимают и ценят. Ты восполняешь здесь то, что до сих пор не удалось проявить на работе или чего тебе недоставало дома. Ты получаешь среди друзей самое прекрасное, что можно только получить — возможность самореализации. Именно этого тебе и не хватало, чтобы испытать наконец всю напряженность и полноту жизни…

День выдался удачный. Несмотря на то, что накануне допоздна «водили козу», Михаил Михайлович встал на рассвете, с удовольствием проделал сложнейший, придуманный им самим комплекс физических упражнений, пробежался по холодному, в измороси, парку и, возвращаясь домой мимо первых прохожих и ловя на себе их взгляды, то иронические, то завистливые, с радостью сравнивал себя с ними — здорового, тренированного, с разогретыми движением, поигрывающими мускулами, ладного, крепенького, испытывающего чувство превосходства над ними, заспанными, зевающими, горбящимися от утреннего холодка, с расслабленными, ожиревшими животами. Он не отличался бы так выгодно от них, если бы не это ежеутреннее мордование зарядкой. Без нее Фиалков болезненно терзался маленьким ростом, плоскостопием, непригодностью для армии. Когда он не осиливал комплекса упражнений, его тело кисло и томилось, в душе накапливалась хмарь, он делался неуверенным в себе и от этого дерзил, насмешничал, становился высокомерным. И наоборот — олицетворял само добродушие, саму предупредительность, если утром доказывал себе с помощью зарядки, что кое-что может.