Мужская поваренная книга - [13]
А вот М.А.Булгакову, несомненному гурману и лакомке, для единственного крошечного упоминания о борще пришлось написать целый роман. И какой роман! Вот тот самый крошечный отрывок, именно из-за которого читатели увидели роман лишь десятилетия спустя:
«…Пелагея Антоновна внесла дымящуюся кастрюлю, при одном взгляде на которую сразу можно было догадаться, что в ней, в гуще огненного борща, находится то, чего вкуснее нет в мире, — мозговая кость. Проглотив слюну, Никанор Иванович заворчал, как пес:
— А чтоб вам провалиться! Поесть не дадут. Не пускай никого, меня нету, нету!»
Михаил Афанасьевич мудро спрятал упоминание о борще в самую середину своего романа, но и это не помогло. Неупокойное око жестоких сатрапов не дремало, и роман и автора за подобное еретическое отступничество ждала впереди тяжёлая и трудная судьба.
Не видя более отдушины в печатном слове, волнующая тема борща перекочевала в устное народное творчество — по вечерам во дворах молодые шпанюки под гитару в три аккорда хрипло пели на мотив колыбельной из мультфильма Умка: «Ложкой борщ мешая, дочь идёт большая, что же ты, глупышка не ешь…», за что их безжалостно гоняли участковые и домком. Более же старшее поколение, ходя в гости друг к другу, вело про борщ те самые знаменитые «кухонные разговоры интеллигенции». Чему, скромный автор этих строк, а тогда ещё кроха малая, пешком сидящая под столом, но уже с изнывающим любопытством подслушивающая застольные беседы взрослых, был лично свидетелем. Как-то, в душные застойные восьмидесятые, отец мой, тайный карбонарий и якобинец, разогрев сперва себя и гостей рискованными до неприличия политическими анекдотами, сразу следом, опасливо озираясь и понизив голос до шепота, рассказал в край крамольную побасёнку:
— Представляете, вчера вечером на улице, естественно, совершенно случайно подслушал у раскрытого на первом этаже окна разговор. Хорошо поставленный мужской голос басом вещал: «Я — человек какой? Я — человек простой! Всё остальное ты как хочешь, но что бы каждый день был борщ. Повторяю! Я — человек такой. Я — человек простой. Делай всё, как ты хочешь, но каждый день мне на стол борщ!..» И так по кругу. Стоял и слушал минут десять, а потом бежал в страшном волнении домой с одной мыслью. Если уже такое говорят в семьях — этот режим рухнет. Помяните моё слово. Время коммунистов сочтено. Мене, мене, текел, упарсин!
Гости расходились молча, притихшие, пришибленные такими смелыми революционными речами и прогнозами. Как за данное вольнодумство на отца не последовал донос «куда следует», уже не известно. Скорее всего, все присутствующие были честнейшими, истинными поклонниками борща, или политический режим и вправду уже был совершенно подточен в самом своём основании.
Минули годы, прошли, сменились эпохи, мелькнул и затерялся терминатор двух тысячелетий. Ваш же слуга покорный, близясь к закату греховного существования, в сединах одряхлевая, обременяя тяжкой недужною плотию келью свою, не устаёт доверять пергаменту этому, уж как сподобил его Владыка небесный, память о дивных и ужасающих делах людских вокруг блюда дивночудного — борща…
…Но вернёмся же к нашему рецепту. К этому времени как раз у нас с вами поспела пора погружения в борщ капусты. А ровно через пять минут по этому грешному миру пошел аромат. Нет, не так, аромат не то слово. Благоухание — так будет вернее! Вдыхал его, вдыхал… и злобно рыча, слушал за воротами посторонние, подозрительные, отвлекающие шумы. Как будто что-то мягкое уронили на землю. Взяв себя в руки и выбежав с острым тесаком на улицу, увидел вечную соперницу в кулинарных изысканиях, соседку мою, вреднейшую тетку Марию, упавшую без чувств навзничь прямо на обочину дороги, раскинувшую руки и уже не шевелящуюся. Бросившись к ней, начал, приводя её в чувство, немилосердно хлестать её по ланитам ладонью. Она же, слегка оклемавшись, не открывая глаз, тихонечко и жалобно так застонала:
— Господи! Запах, запах-то от борща вашего какой изумительный, просто невозможный…
Плюнув в дорожную пыль, бросил её безжалостно и дальше исходить слюной и подыхать от чёрной зависти. Ушел к себе, затворив накрепко все засовы. Погасив на плите огонь, запустил в кастрюлю рубленый чесночок и зелень, дал недолго настояться, набабахал себе громадную миску борща, накидал повех сметаны, нарезал краюху ржаного хлеба. Сел, налил и сразу выпил рюмку ледяной водки, настоянной на бруснике, смачно кхекнул и немедля закусил ложкой борща, потому как нет ничего вкуснее на свете, как пустить огненный борщ поверх ледяной водки. Снова смачно кхекнул. Вспомнив соседку, мстительно усмехнулся, процитировал негромко, сам себе, слова из финала Гамлета: «…Так ты ему скажи и всех событий открой причину. Дальше — тишина…», и уже молча затеялся пировать дальше.
Дичь
Дичи в городских каменных джунглях не счесть, но добывать её несколько затруднительно. Меткая стрельба в общественных местах из именного штуцера как-то совершенно не приветствуется местным электоратом. К тому же попадающая в прицел вкусная и питательная пушнина зачастую издаёт смущающее вас мяуканье, лай, а то и вовсе странные звуки, отдалённо напоминающие связную речь. Тем не мнение, жарким летним полднем, изнывая от приторной цивилизованной пищи и желая, как пращуры наши некультурные, вкусить жёсткой, ещё трепещущей окровавленной дичи, залёг у дыры в заборе родового имения в высокую траву. Достал патрон, скусив край и насыпав на полку фузеи огненного зелья, закрыл полку. Забив шомполом патрон и пулю в ствол, взвёл курок и стал, вздрагивая от азарта, в напряжённом ожидании выцеливать себе обед. Среди редких прохожих до безумия бесили мои явные конкуренты — разгуливающие в камуфляжном тряпье мужчины. Видя их, не смущался обнаружить свою потаённую лёжку:
С тех пор, как в семью Вадима Тосабелы вошёл посторонний мужчина, вся его прежняя жизнь — под угрозой. Сможет ли он остаться собой в новой ситуации?..
Книга составлена из отдельных небольших рассказов. Они не связаны между собой ни по времени, ни по содержанию. Это встречи с разными людьми, смешные и не очень эпизоды жизни, это размышления и выводы… Но именно за этими зарисовками обрисовывается и портрет автора, и те мелочи, которые сопровождают любого человека всю его жизнь. Просто Борис Криппа попытался подойти к ним философски и с долей юмора, которого порой так не хватает нам в повседневной жизни…
Роман повествует о молодом капитане космического корабля, посланного в глубинные просторы космоса с одной единственной целью — установить местоположение пропавшего адмирала космического флота Межгалактического Альянса людей — организации межпланетарного масштаба, объединяющей под своим знаменем всех представителей человеческой расы в космосе. Действие разворачивается в далеком будущем — 2509 земной календарный год.
Повести «Акука» и «Солнечные часы» — последние книги, написанные известным литературоведом Владимиром Александровым. В повестях присутствуют три самые сложные вещи, необходимые, по мнению Льва Толстого, художнику: искренность, искренность и искренность…
Владимир Минач — современный словацкий писатель, в творчестве которого отражена историческая эпоха борьбы народов Чехословакии против фашизма и буржуазной реакции в 40-е годы, борьба за строительство социализма в ЧССР в 50—60-е годы. В настоящем сборнике Минач представлен лучшими рассказами, здесь он впервые выступает также как публицист, эссеист и теоретик культуры.
В России быть геем — уже само по себе приговор. Быть подростком-геем — значит стать объектом жесткой травли и, возможно, даже подвергнуть себя реальной опасности. А потому ты вынужден жить в постоянном страхе, прекрасно осознавая, что тебя ждет в случае разоблачения. Однако для каждого такого подростка рано или поздно наступает время, когда ему приходится быть смелым, чтобы отстоять свое право на существование…