— Не волнуйся обо мне.
— На что ты будешь жить? — повторил он. Кэрсон знал о ее финансовом положении. Курт не оставил ей ничего, кроме долгов.
Ее тон стал ледяным.
— Шерри показала Синжину мою работу, и он пригласил меня делать веб-странички. Деньги отличные, и я могу большую часть времени работать дома, находясь с ребенком. Все просто замечательно, — выдавила она из себя.
Вот как, у нее все замечательно. Не так, как у него. Он погибал. Такого с ним никогда не бывало. И Кэрсон решил поставить все на последнюю карту:
— Дети в нашем Центре скучают по тебе. И Сэнди скучает по тебе.
А ты? Можешь ли ты хотя бы раз признаться в своих чувствах?
— И я скучаю по ним, — ответила она кратко. — Я могу выделять какое-то время на Центр по воскресеньям.
Как поступить с Сэнди, она не знала, хотя очень любила свою племянницу. Она хочет держаться от него подальше, презирает их отношения? Раньше он не догадывался, как сильно это может задевать. Стальным голосом он ответил:
— Я не бываю в Центре по воскресеньям.
— Знаю. — Ее подбородок поднялся вверх еще выше, и голос прозвучал заносчиво, бросая вызов его словам. — Ведь именно так, ты хочешь строить отношения?
— Нет.
Она не понимала, что он пытается сказать, о чем он думает. Интуиция абсолютно оставила ее.
— Чего же ты хочешь, Кэрсон? Я устала от догадок, устала от размышлений. — Ее голос задрожал, выдавая все чувства, которые она испытывала. — Терпение тоже имеет предел. И я уже сто двенадцать раз слышала, что меня выгоняют с работы.
Кэрсон посмотрел на нее холодно.
— Я говорил об этом не так уж часто.
— Черт возьми, — она вздернула руки, отодвигаясь от него, — достаточно часто, чтобы я решила уйти. Я всегда немного преувеличиваю. Ты все еще не понял меня.
Он схватил ее за плечи и потряс, чтобы она посмотрела ему в лицо.
— Неправда, — произнес он свирепо. — Я все знаю о тебе, все. Я знаю, как у тебя сияют глаза, когда тебе в голову приходит удачная идея или когда ты позволяешь кому-то приблизиться к тебе. Я знаю, как ты смеешься. Громко, когда смешно, тихо — над собой.
Она изучала его лицо, пытаясь осознать, правильно ли поняла то, что он говорил ей.
— Я знаю звук твоих шагов, когда ты идешь в офис. Как будто от тебя исходит энергия. Я знаю выражение твоего лица, когда ты улыбаешься. Как солнечный свет, согревающий все вокруг.
Между ними повисла тишина. Лори вздохнула.
— Ну, ты еще знаешь, как раздуть ветер в парусах.
Он хотел ее обнять, прижать к себе, но вдруг испугался. Испугался, что слишком поздно. Он так и стоял, держа ее за плечи и ожидая помощи.
— Я не хочу снова плыть по течению, Лори. Решил было, повернуть назад, ради нас обоих. Но я не могу. — Неожиданно поняв, что по-прежнему удерживает ее на месте, он беспомощно опустил руки. — Ничего не ладится без тебя. Все валится из рук.
Она боялась даже дышать.
— Так о чем ты говоришь?
Кэрсон почувствовал себя конченым человеком, все еще пытающимся найти выход.
— О тебе.
Лори не хотела облегчать ему задачу. Она делала это раньше, но если есть что-нибудь между ними, теперь настал его черед, высказать, свое чувство.
— А-ах, я жду. Произнеси нужные слова. Я должна их услышать, Кэрсон.
Он не был к этому готов, и она знала об этом. Его красноречие начиналось и заканчивалось в залах судов, да и их он уже давно не посещал.
— Ты и так знаешь их.
Лори покачала головой.
— Не имеет значения, знаю я, или не знаю. Я должна услышать, чтобы быть уверенной, что не придумываю их.
Темные глаза Кэрсона, вперились в нее, безмолвно прося о помощи, о понимании.
— Ты уже знаешь, что в моем сердце.
Может быть, она ошибалась и он переживает ее бегство только потому, что привык к ее присутствию? Если он не скажет ей этого сейчас, то никогда не справится с задачей.
— Как я могу знать, что творится в твоем сердце? — спросила она. — Некоторое время назад ты сам не понимал, что с твоим сердцем. Я должна услышать эти слова, Кэрсон.
Кэрсон набрал воздуха в грудь, словно цепляясь за обрыв.
— Я люблю тебя, — прошептал он.
Склонив к нему голову, она обратилась в слух. Голос Кэрсона звучал почти как эхо.
— Скажи снова!
Напряжение вдруг исчезло. Легкая улыбка играла у нее на губах. Он посмотрел в сторону лестницы.
— Я разбужу ребенка.
Лори сделала шаг к нему. Может, все, наконец получится.
— Это стоит того.
Кэрсон обнял ее.
— Я люблю тебя. — Он ждал. Лори молчала. — Ты не хочешь мне ничего сказать?
Лори повернула к нему лицо, ее глаза сияли.
— Для этого нужно время.
Он коротко рассмеялся. Теперь она ему отплачивала. Кэрсон не винил ее в этом.
— Ну, так как?
Она не могла сдержать улыбку.
— Ты уже все знаешь.
Это должно было случиться, подумал Кэрсон.
— Я должен услышать эти слова.
— Да, — ответила она мягко, — ты должен. Мы должны все услышать и все сказать друг другу. — Она понимала: впереди ее ждет ухабистая дорога, но все будет хорошо. — Я люблю тебя, Кэрсон О'Нил, люблю тебя, несмотря на тот факт, что ты, возможно, упрямейший человек на этой земле. — Она подняла руки и положила их ему на грудь. — Люблю тебя за твое великодушное сердце, люблю за то, что ты лучше всех в мире целуешься.
Она заставила его рассмеяться.
— Откуда ты знаешь? Ты ведь не целовалась со всем миром.
