Ему никогда не хотелось быть полностью открытым. У открытых людей не бывает уединения, а оно играло для него существенную роль.
— Ты очень многого не знаешь про меня.
— Пожалуй, — пролепетала Лори. Но очень хочу узнать, сказала она про себя. Почти что мечтаю.
* * *
Дверь была открыта, но Кэрсон все равно в нее постучался. Он не мог так просто войти. Все-таки это была ее спальня.
Когда Лори подняла голову, он сказал ей:
— Я думаю, что ребенок проголодался.
Уступив просьбе Кэрсона, Лори легла отдохнуть, на несколько минут. Пока этого не сделала, она не чувствовала, как сильно устала: первый день выдался очень тяжелым.
С тех пор прошло тридцать минут.
Лори села на кровати и пригладила волосы. Она чувствовала себя виновной из-за полного отсутствия желания делать что-либо. Это была ее дочка, а последние полчаса о ней заботился только Кэрсон.
Все еще стоя в дверях, Кэрсон повторил:
— Ребенку пора есть.
Да, нужно покормить Эмму. Лори улыбнулась, поднимаясь с кровати. Как много Кэрсон знает о детях! Он все время что-то делал, как только они приехали домой…
Осознает ли Кэрсон то, какое оказывает на нее действие? Может быть, это его испугает, если он обо всем узнает?
— Я сейчас подойду.
— В этом нет необходимости. — Он вошел в комнату вместе с Эммой. — Я сам принес Мухаммеда к горе.
Она засмеялась, расстегивая верхнюю пуговицу своей блузки.
— Так теперь я похожа на гору?
Кэрсон положил малышку ей на руки, стараясь не задеть своими руками то, что не должно быть задето.
— Конечно, нет. Ты не похожа на гору. Ты очень красивая.
Комплимент. Всего лишь комплимент… Она подняла на него глаза.
— Правда?
Кэрсон покраснел.
— Я не произношу ничего такого, в чем не уверен. — Заметив, что стоит очень близко от ее кровати, он сделал шаг назад. — Просто иногда я говорю слишком много.
Их глаза встретились. Это новость. Морские моллюски в сравнении с ним более разговорчивы.
— Я так не думаю, Кэрсон. Слава богу, никто не обвинит тебя в том, что ты балабол.
Он сделал еще один шаг назад.
— Я оставляю это право тебе.
Прижав ребенка к себе, Лори расстегнула еще одну пуговицу и затем еще одну.
— Спасибо большое.
С усилием он оторвал от нее глаза, хотя это было не так просто. Его благородные намерения не заходили так далеко.
— Гм, я кое-что должен тебе показать.
Она увидела румянец у него на щеках.
— Ты смущен? — Лори перестала расстегивать блузку. Она никогда не думала о том, что Кэрсона можно смутить. — Ты же присутствовал при ее рождении.
— Если ты помнишь, — он смотрел на стену напротив, — я был с другой стороны.
Этот мужчина был просто восхитителен.
— И ты не смотрел на меня?
— Нет. Думал, что даже при родах тебе необходимо уединение.
Удивительный человек!
— Ты очень интересный тип!
— Как я уже говорил, ты меня мало знаешь.
Сделав это заключение, Кэрсон повернулся на пятках и исчез немного быстрее, чем хотел бы.
Ее мягкий смех провожал его, пока он шел в прихожую.
* * *
Кэрсон всегда вставал очень рано. Это была давняя привычка. Когда он проснулся, то удивился, что ребенок не нарушил его сон. Обычно новорожденные просыпаются каждые два-три часа и дают знать о своем присутствии. Он глупо надеялся, что даст отдохнуть Лори. Но вместо этого сам уснул, как убитый.
Все-таки он в чем-то ей помог, подумал Кэрсон, когда шел в кухню. Он решил сделать для Лори завтрак.
Войдя, Кэрсон обнаружил, что Лори его опередила. Стоя к нему спиной, она как раз открывала холодильник.
— Что ты здесь делаешь, и зачем так рано поднялась с постели? — негодовал он.
От неожиданности она уронила тарелку с маслом. Подняв и поставив ее на стол, она глубоко вздохнула, чтобы пульс пришел в норму.
— Это называют приготовлением завтрака.
Он посмотрел на микроволновку. Там готовилась еда на двоих.
— Я не просил тебя делать мне завтрак.
Ему сложно выразить благодарность, подумала Лори.
— Нет, но ты остался мне помочь в первую ночь, и я оценила это больше, чем ты можешь себе представить. — Она разделила яичницу, лежавшую на сковороде, на две порции.
— Теперь у меня нет возможности отвезти тебя в госпиталь и оказать тебе моральную поддержку.
Поставив сковородку в мойку, она налила в нее горячей воды.
— Но позволь мне хотя бы приготовить для тебя завтрак.
Кэрсон привык к холодной пище, которую съедал за своим рабочим столом в Центре. Даже когда был юристом, он завтракал в офисе.
— Я думал перехватить что-нибудь по дороге.
Сухомятка, подумала она. Хлебцы были уже готовы. Лори быстро сделала два бутерброда с маслом.
— Ты так обычно питаешься?
Он пожал плечами. Еда нужна, только чтобы поддерживать силы, и не нужно на ней зацикливаться.
— Вообще, да.
— Понятно. — Выложив хлебцы на его тарелку рядом с яичницей, она поставила ее на стол. — Тогда я приглашаю тебя на обед в любое время. — Взяв вилку и салфетку, она положила их возле его тарелки. — Ну вот, завтрак подан.
Ему захотелось сбежать.
— Я не собираюсь садиться тебе на шею…
Она остановила его взглядом.
— Помолчи!
Не надо было вступать с ней в споры с раннего утра. Он заставил себя опуститься на стул.
— Да, мамочка.
— Так-то лучше. — Лори села напротив него. На ее тарелке лежал бекон. Она заметила, как Кэрсон посмотрел на него.
