Мужчина, женщина, ребенок - [19]

— Вы познакомились с моей мамой там или только в Бостоне?

Роберт колебался. Что-то в самом звуке глагола «познакомились» разбудило в нем глубокие чувства. Какой сюжет предпочесть — платоническая дружба в Штатах или случайное знакомство во время поездки во Францию?

— Да, только в Бостоне. Когда она жила в университетском общежитии. Мы познакомились у кого-то в гостях.

У мальчика просветлели глаза.

— Она вам нравилась?

Как на это ответить?

— Она была очень славная. — Единственное, что мог придумать Роберт.

— Она была очень хорошим доктором, — добавил мальчик. — Мы могли бы жить в Париже, но ей больше нравился юг.

— Я знаю, — сказал Роберт, и вдруг испугался, как бы эти два слова не прозвучали слишком откровенно.

— Мы иногда путешествовали — мама и я. На пасху мы ездили в Швейцарию, и она обещала, что в будущем году я начну учиться кататься на лыжах… — голос его замер.

Роберт не знал, что на это сказать.

— Ты можешь и теперь заняться лыжным спортом.

— Теперь мне расхотелось.

Жизнь продолжается — чуть не сказал Роберт, но вовремя остановился. Что за идиотизм говорить такие вещи одинокому ребенку.

Воцарилось молчание. Роберт выпил пиво. И ему очень хотелось достать еще одну банку, но он не мог оставить мальчика одного.

— Вы знали моего отца?

Роберт понимал, что рано или поздно это должно случиться, но все равно у него по спине забегали мурашки. Что мальчику вообще известно? Может быть, Николь или Луи…

— Вы его знали, Роберт?

Он все еще не мог решить, как ответить.

— А что твоя мама тебе о нем рассказывала? — спросил он, собираясь с силами в ожидании ответа.

— Что она его любила. Что они любили друг друга и решили родить меня. Но, конечно, он не мог остаться во Франции.

— М-м-м… она когда-нибудь говорила тебе, кто он?

— Нет. Но у меня на этот счет свои соображения.

— Какие?

— Я думаю, он был англичанин.

— Почему ты так решил?

— Потому что, если бы он был итальянец, мама велела бы мне учить итальянский язык. Чтобы я мог когда-нибудь с ним поговорить.

Следующая мысль привела Роберта в полное замешательство. В этот ранний утренний час его самоконтроль несколько ослаб. И он подумал: до чего же логично он рассуждает. Почти как я. А мальчик задумчиво продолжал: Я всегда надеялся, что когда я вырасту, мама, может быть…

— … расскажет тебе про него?

— Да. Но теперь она умерла.

Впервые после приезда мальчик ясно и не двусмысленно упомянул о смерти матери. И от собственных слов горько заплакал.

Молчаливые, удушливые всхлипывания сотрясали его маленькое тело. От боли за ребенка у Роберта сжалось сердце. Ему захотелось взять его на руки и прижать к себе.

В конце концов он так и сделал.

Мальчик тотчас отозвался. Он обвил шею Роберта руками и прильнул к нему.

— Мама, — прошептал он, не переставая плакать.

— Да, я знаю, — тихонько покачивая его, сказал Роберт. — Я знаю.

Они обнялись, и ни тот ни другой не хотели разжать объятия.

— Роберт? — На первой ступеньке лестницы стояла сонная Шейла.

Роберту показалось, будто на лице жены ясно отражается его измена. Он осторожно спустил мальчика на пол.

— Шейла… что с тобой?

От снотворного она была как бы в дурмане.

— Я проснулась и увидела, что тебя нет, — пробормотала она.

— Я не мог уснуть, спустился сюда, а тут сидит Жан-Клод.

— А-а, — хриплым голосом проговорила она.

— Теперь мы все ляжем спать, — быстро сказал Роберт.

— Хорошо, — безучастно отозвалась она. — Я просто немножко забеспокоилась, — и повернувшись, пошла наверх.

Роберт провожал ее взглядом, пока она не скрылась из виду. На мгновение он забыл про мальчика, пытаясь сосредоточиться на том, что может думать и чувствовать его жена.

И тут что-то коснулось его руки. Он посмотрел вниз.

— Роберт, — проговорил мальчик. — Я думаю, что теперь мне пора спать.

— Прекрасно. Прекрасная идея. — Роберт нагнулся, и мальчик еще раз его обнял. Но он был настолько не в ладу с собой, что не смог ответить ребенку.

— Шейла, милочка. Какой приятный сюрприз! Я думала, ты весь месяц безвыходно проторчишь на Кейп-Коде.

— Спасибо. Встреча с тобой — лучшее, что случилось в моей жизни за последнюю неделю.

— Недаром моя вторая натура — ублажать других.

Положим, не совсем так. Бывшая соседка Шейлы по Вассарскому общежитию теперь звалась Марго Фултон Эндрюс Бедфорд ван Ностранд. Сейчас она потягивала мартини во внутреннем дворике «Харвеста», нового ресторана позади кинотеатра «Брэтл», где у нее был постоянный столик на время ланча.

— Это для меня? — спросила Шейла, показывая на стоящий перед ней стакан томатного сока.

— Конечно, как всегда.

— Пожалуй, сегодня я добавила бы в него капельку спиртного.

— Хорошо, — сказала Марго, подзывая официанта Перри. — Пожалуйста, лишите этот сок невинности.

Он кивнул и направился за мерным стаканчиком для водки.

— Как Роберт и девочки?

— Прекрасно. Просили передать тебе привет. — По правде говоря, детям Шейла сказала, что у нее дела в издательстве, а мужа вообще не удостоила никакой информацией. — Как поживает Хэл?

— Хэл всегда Хэл, и никогда не изменится[16]. Потому я за него и вышла. Застраховала себя от всяких неожиданных сюрпризов.

— А как дела в галерее?

— Паршиво, — ухмыльнулась Марго. — Нет, шучу. Дела с каждым днем идут все лучше и лучше. Хэл вне себя от изумления. Он считал всю эту затею просто мимолетным капризом, а меня ни на что не годной легкомысленной красоткой. А теперь он говорит, что я смыслю в бизнесе больше, чем он сам. Ну да ладно. Каким ветром тебя занесло в Кембридж? Ведь у тебя же отпуск.