Роджер чувствовал себя глупо. Нечего было так много болтать.
— Я просто думал вслух, брат Уэс.
— Все мы так начинаем, брат Роджер, — сказал мэр, — думаем вслух и надеемся, что нужные люди услышат нас.
Брат Роджер и брат Уэс обнялись, и Роджер повернулся было к выходу, но взгляд его зацепился за йорубские церемониальные мечи на эбонитовой стене.
— Должен признать, Уэс, — Роджер кивнул в их сторону, — мечи просто великолепны. Что с ними будет дальше?
— Придется вернуть, хотя очень жать. Когда я задумал повесить их сюда, это был всего лишь ловкий предвыборный маневр. Но теперь я тоже ими восхищаюсь. Корни, брат Роджер, это корни.
Роджер вышел в приемную, где к тому времени уже началось что-то вроде вечеринки с коктейлями. Человек двадцать, почти все с бокалами шампанского, стояли группками и громко переговаривались.
— Эй, Родж!
Это был Джулиан Сэлисбери, единственный белый в приемной, кроме дежурного полицейского. Рядом с Джулианом стоял Дон Пикетт, и Роджер подошел пожать им руки и выслушать последние новости о кампании в поддержку Фэнона. Роджер уже собрался уходить, когда его окликнул низкий голос:
— Мистер Белл!
Элайя Йел, начальник полиции. Роджеру и во сне не могло присниться, что Элайя Йел знает его в лицо. Но он знал! Роджер и ему пожал руку, обменялся впечатлениями об итогах выборов… сейчас он чувствовал себя публичным человеком.
Наконец Роджер совсем уже добрался до двери приемной, но еще один голос, на этот раз женский, пропел за спиной:
— Мистер Бе-елл!
Роджер обернулся — и увидел мисс Бизли с бокалами шампанского. Действительно очень симпатичная, просто красавица, — сейчас на лице ее играл румянец от радости, шампанского и присутствия стольких мужчин, которые, конечно, восхищались ею не меньше Роджера.
— Нельзя же уходить, не попрощавшись! — улыбнулась она.
— Я и не думал, — сказал Роджер, — спасибо вам за все.
— Не забывайте дорогу к нам!
— Не волнуйтесь, мисс Бизли, — кивнул публичный человек Роджер Белл, — я скоро вернусь!
