Мужчина в полный рост - [287]

Роджер кивнул.

— Так вот, юридически Крокер добровольно передал права на все свое имущество, включая и ту его часть, которая погубила корпорацию — «Крокер Групп». Помнишь «Крокер Групп»?

Роджер опять кивнул.

— Если права на имущество передаются добровольно, а не принудительно, аукцион по закону можно не проводить. Но после пресс-конференции финансовые затруднения Крокера приобрели такую известность, что «Крокер Групп» заинтересовалось множество аферистов и спекулянтов, которые надеялись заполучить его по дешевке. Они стали перебивать друг у друга цену, и фактически «ГранПланнерсБанк» все равно проводил аукцион. В результате он получил за здание сто тридцать миллионов. «Крокер Групп» купила какая-то финансовая группа из Далласа. Конечно, Крокеру банк дал на строительство гораздо больше, но хоть шерсти клок они урвали. Посреди всей этой возни с продажей выяснилось, что один из сотрудников их отдела кредитования, некий Пипкас, втихаря сколотил синдикат для покупки «Крокер Групп» за пятьдесят миллионов и пытался подбить руководство отдать здание своим покупателям. Конечно, его турнули, но интересно не это. Интересно другое — месяц назад этот Пипкас женился на первой жене Крокера! Роджер, я не шучу! И теперь живет припеваючи в бакхедском особняке, построенном на деньги Крокера, с женщиной, которой тот отвалил по бракоразводному соглашению кругленькую сумму. Правда, какая-то особа из Декейтера предъявила ему иск об установлении отцовства, но бывшую миссис Крокер это, видимо, не беспокоит. — Уэс покачал головой и улыбнулся своей излюбленной ироничной улыбкой. — Жизнь — потрясающая штука, если не раскисать. Роджер рассмеялся.

— Уэс, я все-таки не понимаю, каким образом пресс-конференция с Крокером решила исход предвыборной кампании, — или это была гипербола?

Уэс снова пустил в ход свою ироничную улыбку, но потом отвернулся к большому окну, к тяжелым облакам за ним. И простоял так довольно долго. Наконец посмотрел на Роджера:

— Помнишь, когда ты пришел сюда в первый раз, я просил, чтобы все сказанное осталось между нами, братом Роджером и братом Уэсом? С тех пор, кстати, я ни разу об этом не пожалел. Помнишь?

— Конечно, помню.

— Давай поговорим так еще раз — только брат Роджер и брат Уэс, ладно?

— Идет.

— Отлично. Помнишь, как я сказал тебе, что, баллотируясь на выборах городского масштаба, в первый месяц предвыборной кампании умножаешь свои познания в политике на сто процентов, во второй — на двести процентов и так далее?

— Помню, помню.

— Может быть, это несколько самонадеянно, но я вычислил, что даже просто приняв участие в моей предвыборной кампании, ты узнал о политике процентов на двадцать пять больше, чем раньше. Цифра верна?

— Нет, — сказал Роджер, — я уверен, на самом деле она должна быть гораздо выше.

— Что ж, братишка Роджер, сейчас я сообщу тебе еще кое-что для поднятия твоего политического IQ. В первый раз, когда ты пришел ко мне, ты сказал: Инман Армхольстер очень зол, он собирает команду — рассказывает людям из Технологического, что Фарик Фэнон изнасиловал его дочь. Правильно?

— Правильно.

— А я ответил, что именно Армхольстер обеспечивает Андрэ Флита деньгами на разводку голосов. Так?

— Так.

— Я сразу понял, что информация очень важная, но сперва не знал, как лучше ею воспользоваться. Новость о том, что Армхольстер жаждет крови Фарика, распространялась довольно быстро, но никто не отваживался опубликовать статью об изнасиловании или сделать телесюжет — ведь официальное обвинение не предъявлено да еще замешаны такие известные люди. Потом откуда-то вылезли два этих типа со своей «Охотой на дракона».

— Кстати, кто они?

— Пара сетевых крыс, насколько я знаю, — пожал плечами мэр. — Похожи на две разваренные макаронины с длинными патлами на головах. От одного взгляда сразу начинается чесотка по всему телу. Но они действительно выпускают интернет-колонку светской жизни. В Атланте это дело не налажено. Вот в Нью-Йорке, там каждый чих сколько-нибудь известного человека тут же попадает в колонки светской жизни, этих колонок видимо-невидимо. А в Атланте их догадались сделать только два долговязых компьютерных маньяка.

— Такое впечатление, что ты с ними встречался.

— Конечно, — сказал Уэс. — После такого успеха они стали появляться в мэрии как «репорте-ееры» — ждали заслуженной награды за свои подвиги.

— Надо же!

— Что ж, Роджер, они действительно взбудоражили весь город — дней десять кипели страсти. Когда они написали об этом случае, а вслед за ними потянулись и газеты, я понял, что надо делать.

— И что же? — спросил Роджер.

— Созвать общегородскую пресс-конференцию. Я действительно опасался, что эта история может вылиться во что-то уродливое и грязное, — именно так я и сказал Армхольстеру, когда пригласил его к себе. Однако пресс-конференция, если уж говорить откровенно, была чем-то вроде перестраховки. Южная Атланта восхищается Фариком, но нельзя сказать, что там его горячо любят. Нет, все целиком на его стороне, все гордятся, что один из них достиг таких высот, тамошние школьники подражают ему. Но Фарика не назовешь добрым, сердечным, душевным, он не поддерживает связи с местами своего детства, ничего не делает для своего района и, в конце концов, начисто лишен обаяния. По данным опросов, афроамериканцы Атланты считают, что Фарика обвинили несправедливо, но широкомасштабного недовольства с возможными угрожающими последствиями зафиксировано не было. Все беспорядки — одна пятиминутная драка, о которой я тебе рассказывал. Но у меня имелись свои причины для созыва той пресс-конференции. Это была моя единственная возможность говорить от имени твоего клиента.