Мужчина для сезона метелей - [6]

Но когда наконец она пережила удивление (это все случилось со мной?), возмущение (почему я?), отчаяние (это невозможно!), она поняла, что если рухнул старый мир, а она жива, значит, ей нужно выстроить новый. Для этого — разобраться и понять, какое место в нем должны занять те, с кем она связана. А именно — муж, две маленькие дочери, родители.

Да, ее тело приковано к креслу, но голова свободна. Мозги подвижны. Они должны работать. Еще и для того, чтобы отвлечься от одной проблемы, которая все больше тревожила ее, — жизнь чувственная, как быть с ней?

Толчком к пересмотру послужил взгляд мужа — она поймала его случайно, — не просто жалость в глазах, а соединенная с брезгливостью.

Наблюдая за ним, она стала замечать то, на что до этого не обращала внимания. Он целовал ее в лоб, а не в губы. Как покойника, осенило ее однажды. Значит, для Николая ее прежней уже нет? Все правильно. А значит, ничего такого, что было прежде между ними, уже не будет.

Однажды утром, когда он зашел к ней в спальню — Надя переселила его в кабинет, на кожаный отцовский диван, — она, проведшая ночь без сна, в размышлениях, сказала ему то, что стало итогом этих размышлений:

— Я… могу отпустить тебя, Николай.

Он вспыхнул, засунул руки в карманы пижамных черных брюк и бросил:

— Я не предатель. — И быстро вышел.

Что ж, значит, для него еще не время, подумала она. Но для себя она все решила. А это значит, теперь ей надо заняться делом. Только она отныне отвечает за себя, за свою новую жизнь.

Анализируя рынок провайдерских услуг, Надя обнаружила, что он уже не тот, что был в самом начале. Николай вел дела, но не слишком изобретательно, судя по доходам. Конечно, он растерян — что дальше? Жена в инвалидном кресле, которой доктора не могут поставить диагноз, маленькие дочери… Родители Нади забрали девочек к себе, но это временное облегчение, он понимал и волновался.

Надя решила найти способ заставить город узнать об их фирме. А это значит — чем-то удивить.

Через две недели Надя знала сотни ходов, с помощью которых лихие люди вырываются вперед. Все они, мягко говоря, имели оттенок… не то чтобы криминала, но подталкивали перейти грань дозволенного.

Она может себе это разрешить?

3

На покатушки Николай поехал охотно. Оторваться на несколько часов от дома, от работы — почему бы нет?

Он и раньше бывал в этом автоцентре, пригонял своего Жеребца подковать, как он говорил. Дотошные ребята месяц назад перебортовали колесо и нашли болт в резине. То ли сам поймал, то ли доброжелатели постарались. Потому, как он понял, он и получил приглашение. Простое дело — ввели имя в базу данных, желая оставить Николая Сушникова в числе своих клиентов навсегда. А если так, то его надо развлекать, дарить вниманием.

— Хэтчбэк? Седан? Универсал? — спрашивала девушка, нежно улыбаясь, у каждого гостя, потом подавала рекламный буклет.

— Красивые глазки, — показал он на фары машины, блестящей под мощными лампами. — Настоящий миндаль.

— Да, — кивнула она, — похожи. Вам нравятся восточные женщины? — спросила она чуть ревниво, убирая прядь светлых от природы волос за ухо.

— Только те, что к востоку от меня. — Николай засмеялся и тронул ее за локоть.

Она порозовела, но спорить с гостем ей не пристало.

— Красивые обводы фар, — согласилась она.

Николай собрался что-то ответить, но его остановил голос, усиленный микрофоном:

— Обратите внимание, у этой лошадки спортивный характер сочетается с динамичностью и функциональностью. Поднимем повыше заднюю дверь — и вот вам багажник, четыреста пять литров. А если сложим заднее сиденье, то почти полторы!

— В самый раз — на охоту, можно лося уложить, — сказал он.

Девушка удивленно посмотрела на него, улыбнулась и отошла.

— А теперь — покатушки! — прогрохотало откуда-то сверху, и все поняли — вот оно!

Николай огляделся, увидел толпу — народ, в основном мужчины, окружил новую машину. Он тоже пробрался поближе и почувствовал, как и возбужденное дыхание перехватило.

В новенькую машину цвета, который называется британский зеленый, на водительское место садилась… Августа. Женщина, которую он искал, но тщетно, с того августовского дня. Самое время спросить, почему ее имени нет ни в каких списках? Ее нет среди шестисот тысяч жителей Вятки.

«Тогда чего ты стоишь?» — набросился он на себя.

Николай ринулся вперед, навис над сотрудником автоцентра, отодвинул его от дверцы. На лацкане пиджака молодого человека резко качнулся бейджик с именем, когда он торопливо отступал в некотором недоумении.

— Я вместо вас, — объявил Николай.

Сотрудник заколебался, похоже, не знал, как ему вести себя. Уверенность в голосе, напористость в движениях не позволяли разобраться одним ударом. Сотрудник отступил.

Николай сел в машину, захлопнул дверцу и бросил:

— Поехали, Августа.

Она взглянула на него и залилась краской.

— Хотите получить долг? Чтобы я вас прокатила?

— Хочу. Тем более на такой машине. — Он похлопал по мягкой обшивке свеженького корейского универсала.

— Поехали, — кивнула она.

Они молча сделали круг, вернулись на место старта.

— Как жаль, — вздохнул он, шумно втягивая воздух. — Я готов ехать и ехать…

— Вам так понравилась машина? — спросила она, быстро взглянув на Николая.