Муж, любовник, незнакомец - [126]

Эл тут же стал варить кофе, уверяя, что без этого у него и сердце не заведется. Джей наблюдал, как его старший собеседник старался изображать веселость, но никак на это не реагировал. Было видно, что Эл прекрасно ориентируется на кухне, но тот ничем не выдал знакомства с предметом, который Джей водрузил на большой разделочный стол, царивший в центре помещения.

Закипающий кофе распространял приятный аромат и мирно булькал, что создавало режущий контраст с тиканьем бомбы. Эл с дымящейся кружкой в руке обернулся, и Джей покачал головой. «Надо бы дать Элу выпить свой кофе, — сказал он себе. — Даже предатели имеют право на исполнение последнего желания, прежде чем раздастся команда "Пли!"». Однако больше он медлить не мог и, открыв кейс, кивком подозвал Эла.

— Вы сейчас прочтете эти бумаги, — сказал он. — Страницы с загнутыми уголками — ваши свидетельские показания. Пометки на полях принадлежат Ною.

«Вы ведь помните Ноя», — добавил он про себя не без горького сарказма.

Эл поставил кружку и взял в руки бумаги.

— Суд по делу о «Тризине-би»? Это было сто лет назад. Тогда все оказалось немного хуже, чем просто халатность при исполнении служебных обязанностей.

Джей кивнул.

— Вольно вам, конечно, называть «халатностью при исполнении служебных обязанностей» непоправимый ущерб, нанесенный психике человека. Каков был диагноз истца? Паралитическое слабоумие? Впрочем, какая разница, если Бэбкоки выиграли дело, правда, Эл? Это была великая победа — спасибо вам за ваши показания.

Эл бросил на него холодный, убийственный взгляд. Капкан уже захлопнулся, но он этого еще не осознал.

— Суд решил дело в нашу пользу, — сдержанно ответил он. — Истец страдал слабоумием до того, как начал принимать «Тризин-би». Наш антидепрессант был ни при чем, и суд не признал, что мы допустили халатность. — Он швырнул бумаги на стол. — Вот о чем свидетельствуют эти документы.

— А Ной говорит другое. Прочтите его пометки.

— Ной? Какое, черт побери, значение может иметь то, что говорит Ной? Он уже ничего не соображал. Его собственный мозг отмирал. У него были слабоумие и паранойя. Ему повсюду мерещились заговоры.

Джей почувствовал в виске тупой толчок — приближался приступ сокрушительной головной боли.

— Вы солгали под присягой, Эл. Вы солгали. Вы подменили статистические данные и дали ложные показания, вы лжесвидетельствовали, чтобы не допустить приговора, который разорил бы компанию и, хуже того, погубил бы ее репутацию. «Тризин-би» пагубен для людей — он разрушает их мозги, тела, их жизни, — но вы ушли из-под суда безнаказанными.

Эл схватил бумаги и смял их в кулаке.

— Ты хоть представляешь себе, что сделают эти документы с компанией, с твоей матерью? С тобой, Джей?

— Я знаю, что они сделают с вами, и, если не получу кое-каких ответов, пущу их в ход. — Он выхватил из-под стопки бумаг письмо Ноя. — Похоже на угрозу? Это и есть угроза. Я сделаю их достоянием гласности, Эл, так же как, вероятно, пообещал своему отцу сделать Джей Бэбкок.

— Так же, как Джей Бэбкок? Что ты хочешь этим сказать?

— Я хочу знать, кто я.

— Ты Джей Бэбкок.

Болезненная пульсация в голове усиливалась. Было ощущение, что через глаз протягивают раскаленную проволоку. Джей прижал повязку рукой, зная, что это все равно не поможет — ничего не поможет.

— Тогда кто тот человек, который ворвался к Софи? Человек, который постоянно мерещится ей?

— Понятия не имею.

— Лжете! Это подлая ложь, Эл.

— Нет! — так же бешено закричал в ответ Эл. — Я расскажу тебе все, что ты хочешь знать, но задавай мне лишь те вопросы, на которые я могу ответить.

— Почему вы хотите, чтобы я убил Софи? — Джей сорвал повязку с глаза, и боль стала вдвое сильнее. Он больше не мог кричать. Даже еле слышный шепот давался ему с трудом. — Зачем я ношу эту повязку, если с моим глазом все в порядке? Что вы со мной сделали?

В кухне больше не слышалось уютного бульканья кипящего кофе, не чувствовалось его приятного аромата. Стоила первозданная грозная тишина.

Терзаемый чудовищной болью и гневом, Джей подумал: «Не управляет ли Эл этой болью с помощью какого-нибудь дистанционного устройства?» Неужели он — сумасшедший ученый, который может в наказание Джею усиливать напряжение, не испытывая при этом никакого чувства вины, словно перед ним лабораторная крыса?

Эл отшвырнул документы, которые держал в руке, так, словно это была бомба.

— Нам пришлось это сделать, Джей. Мы были вынуждены. У нас не было выбора.

— Сделать ЧТО?

— Изменить твою память.

— Господи Иисусе! — Джей стиснул руками голову.

— В чем дело? Больно? — спросил Эл, подходя ближе. Повязка валялась на полу у ног Джея. Эл поднял ее. — Надень. Ну же, давай!

— Зачем?

— Это гипнотическое приспособление, действие которого усиливается с помощью лекарств. Так запрограммировано: боль начинается, как только ты снимаешь повязку.

Джей зарычал как зверь, не давая ему подойти.

— Запрограммировано? Так что же вы, будь вы все трижды прокляты, со мной сделали?

— Повязка действует как антенна и средство обратной связи, — продолжал Эл. — Фотоэлектрическая батарея направляет световой луч на сетчатку глаза, а та ретранслирует его на аналитические центры мозга, где они преобразуются в зрительные образы. Частота светового луча зависит от того, куда именно он будет направлен, а мозговая реакция — от силы и длительности воздействия.