Музей воды. Венецианский дневник эпохи Твиттера [заметки]

Шрифт
Интервал

1

Из эссе «О современных путешествиях», опубликованных в книге «Италия. Genius Loci» издательством М. и С. Сабашниковых в 1914 году (перевод К. Урениус, под редакцией П. Муратова).

2

Очерк об Учелло у Вазари совсем небольшой, и в нем, как это водится, перечислены основные композиции художника, большинство из которых до нас не дошли. Самые же ныне знаменитые картины Учелло (те самые «военные композиции», которых теперь три, плюс еще у одной авторство Учелло стоит под вопросом) перечислены в одном абзаце через запятую. Я к тому, что наиболее интересное из сделанного Учелло безвозвратно сгинуло, а то, что мы знаем, лишь крохи с роскошного стола.

3

http://ee24.ru/news/italy/itian-house-venice-put-sale/

4

Обстоятельство это кажется мне крайне важным, так как творческая фантазия, тем более такого визионера, как Робусти, преувеличивала и перековывала «под себя» достижения любого гения, думается, тысячекратно.

5

«Так что Венеция, дорогой читатель, никакой не город прошлого – Венеция город будущего, и в Венецию надо ехать будущее изучать, а не рыдать над прошлым – вот что я понял после того, как оказался на венецианской террасе via-á-via с карпаччиевскими дамами…» (Аркадий Ипполитов. Только Венеция. Образы Италии XXI. Москва, «КоЛибри», 2014, стр. 221.)

6

Из главы «Сады Средневековья» книги «О садах» Д. Лихачева, ИХЛ, Москва, том 3, стр. 47.

7

Эффектная эта гипотеза выдвинута им в подготовительных материалах к книге комментариев («пояснений для читателя») к «Египетской марке» (издательство «ОГИ», 2012), в окончательный вариант не вошедших.

8

Из стихотворения «Есть целомудренные чары» Осипа Мандельштама.

9

Из стихотворения «Снег идет, оставляя весь мир в меньшинстве…» Иосифа Бродского.

10

Из «Метели», стихотворения Беллы Ахмадулиной, синтаксис и интонацию которой хочется, из-за неуловимых соответствий, назначить «веницейской».

11

Один из вариантов, что это живопись на кессонном потолке Санта-Ма рия делла Визитационе, небольшой церквушки возле Джезуати на набережной Дзаттере-аи-Джезуати, расписанной 58 портретами пророков и святых авторства художников школы Пьетро Паоло Агабити из Умбрии, редкий для Венеции пример искусства Центральной Италии. Месторасположение ее вполне позволяло попасться мне на глаза еще в 1997-м.

12

Объемнее только «Рай» во Дворце дожей, впрочем, гораздо менее эффектный по качеству живописи.

13

Di sotto in su (ит. «снизу вверх») – резкий ракурс с нижней точки зрения.

14

Важный методологический момент с этим «вот и мне»: как не повторять путеводитель и Рёскина (точнее, путеводитель вслед за Рёскином), задолго до тебя подобравших максимально точные слова для описания тех или иных объектов? С одной стороны, в эпоху «Википедии» следует писать что-то иное, чего нет в справочниках, с другой – если кем-то найдено и передано самое очевидное («внутри церковь состоит из одного центрального и двух боковых нефов, а также имеет три апсиды. Стены окрашены и украшены бриллиантами и узорами в виде листьев аканта. Богато украшенный потолок церкви сделан из корабельного киля, вероятно построенного в Арсенале Венеции. Красные и белые мраморные колонны поддерживают высокие стрельчатые арки, а пол приятно сочетается с остальной цветовой гаммой»), как прикажете выкручиваться автору? И нужно ли выкручиваться? Авторское сознание говорит, что да, нужно найти свое определение для передачи своих, а не чужих ощущений. Собственно, не для этого ли перманентного творческого мучения и затеян «Музей воды»?

15

В Венеции всего три храма, посвященных избавлению от эпидемии чумы (предыдущий, храм Христа Спасителя на Джудекке – паладдианский Иль Реденторе, точно так же славен праздником с понтонной переправой, правда происходящим летом, в третье воскресенье июля). Тут что важно: со всеми этими церквями, когда начинаешь въезжать в их прагматику и назначение, оказывается, что венецианцы не такие уж странные и непредсказуемые. Если есть возможности и деньги, то это вполне нормально поставить храм очередному избавлению от очередной эпидемии, ибо предыдущий оказывается «про другое» и потому «работает» как-то иначе.

16

Все Тицианы в Санта-Мария делла Салюте заемные. Это становится очевидным, когда сравниваешь даты его жизни с полувековым периодом строительства храма. Церковь поставили в память об эпидемии 1630–31 годов, тогда как Тициан умер во время эпидемии, закончившейся в 1576 году, в ознаменование чего на Джудекке и был построен не менее мемориальный Иль Реденторе. Если держать в голове эти цифры, понимаешь, что Тициан просто физически не мог принимать участия в оформлении Санта-Мария делла Салюте. Все его работы, в том числе вмурованные в потолок сакристии плафоны, перенесли из Santo Spirito in Isola.

17

А он погост, между прочим, и есть: в одном из тенистых уголков садика Пегги хоронила своих собачек, а позже легла и сама.

18

В этих городах одерживали военные победы члены семьи Барбаро.

19

С другой стороны, это единственный Рубенс в Венеции, а каждый уважающий себя город должен обладать всем набором интернациональной классики. Так, за Ван Дейком нужно идти в Сан-Дзаккария, а за Дюрером и Мемлингом – в Академию. Босх висит, когда не гастролирует, в палаццо Гримани, а Ван Эйк и Гуго ван дер Гус – в Музее Коррера. Про русских художников (за исключением Кандинского, Малевича, Лисицкого и Шагала у Пегги Гуггенхайм) мне ничего не известно. Говорят, в армянском монастыре на острове Сан-Ладзаро-дельи-Армени, куда постоянно наведывался Байрон, есть Айвазовский. Православные иконы не в счет.

20

Далее книга «Слуги Христовы», откуда и происходит легенда, фокусируется на судьбе вдовы (там каждое слово прекрасно): «Но равеннские граждане, которые были христианами, воспрепятствовали ей взять тело ее мужа: они радовались такому сокровищу и оставили тело святого, чтобы он был для них заступником. Не получив желаемого, Валерия возвращалась в Медиолан и на пути в одном селении попала на богомерзкий праздник нечестивых людей, приносивших жертвы своему скверному богу Сильвану. Идолопоклонники, угощая, по своему обыкновению, странников идоложертвенным мясом, пригласили и шедшую своим путем Валерию вкусить от этого мяса. Но она возгнушалась такою скверною и, не желая вкушать от бесовской жертвы, исповедала себя христианкою. Нечестивые, придя в ярость, били ее беспощадно палками, так что она была доведена своими спутниками едва живою в Медиолан.

Придя в свой дом и дав наставление в истинной вере сыновьям своим Гервасию и Протасию, она предала на третий день душу свою в руки Божии. Дети Святых Виталия и Валерии, братья-близнецы Гервасий и Протасий, роздали все свое имущество бедным и посвятили себя чтению священных книг и молитве, а десять лет спустя они были так же замучены».

21

До постройки церкви Святой Елены это и был самый восточный храм города.

22

Но так и не достроенного по его проекту, упрощенного из-за отсутствия денег. Хотя большой, издали заметный купол вполне сближает Сан-Пьетро ди Кастелло с другими палладианскими «монументалками»: Иль Реденторе на Джудекке и Сан-Джорджо Маджоре. Про Палладио, задействованного в капитальной перестройке, дошедшей до наших дней, сказать важно, так как это работает на общее понимание особенностей гармонического устройства базилики.

23

Нечто подобное снизойдет еще на Торчелло, в самом конце поездки, когда, перебрав четки городских кварталов, потянет на острова, в глубь осени и теперь уже умозрительной малярии, которая, впрочем, никуда не девалась.

24

Анцоло Рафаэль – одна из двух городских церквей, которые можно обойти со всех сторон, и, кстати, она является важным местом для поклонников Салли Виккерс, действие романа которой «Ангел мисс Гарнет» именно в этих стенах обретает свой символический смысл (на русском он, впрочем, не издан).

25

Хотя именно эта эпоха ассоциативно выкликается в первую очередь, если речь заходит о Венеции. Барочная-порочная, карнавально-закатная, течная-беспечная, впрочем, никогда такой сроду не бывшая. Если только, ну да, в «изобразительном искусстве».

26

Возможность фотографировать объекты Венецианской биеннале принципиальна: актуальное искусство обязательно должно быть вседоступным, максимально демократичным (поэтому все биеннальные экспозиции, разбросанные по городу, бесплатны, в отличие от выставок в садах Джардини и в Арсенале) и по возможности интерактивным.

27

Искусствоведческая общественность, впрочем, мигом связала кураторов из Анголы с кураторами из Фонда Чини (что логично), нуждающимися в дополнительной раскрутке своих «экспозиционных помещений» (год спустя после этой победы ангольской экспозиции палаццо Чини открыли для всех желающих, одним музеем на Дорсодуро стало больше), объяснив «Золотого льва» закулисными интригами, что, впрочем, еще более логично и естественно.

28

И оказывается последним кадром в культовой страшилке 1973 года «А теперь не смотри» («Don’t Look Now») с Дональдом Сазерлендом (через три года Феллини снимет его в роли Казановы) и Джулией Кристи, поставленной Николасом Роугом по новелле Дафны Дюморье. В Сан-Стае отпевают главного героя ленты: после того как траурная церемония выбирается на набережную и вносит гроб в ворота барочного портала, камера отъезжает в центр Гранд-канала, откуда под титры и музыку Сан-Стае логично становится фотографией, обобщающей «главный смысл» («смерть в Венеции») этого весьма странного movie.

29

«Определение ауры как „уникального ощущения дали, как бы близок при этом рассматриваемый предмет ни был“, есть не что иное, как выражение культовой значимости произведения искусства в категориях пространственно-временного восприятия. Удаленность – противоположность близости. Далекое по своей сути – это недоступное. И в самом деле, недоступность представляет собой главное качество культового изображения. По своей природе оно остается отдаленным, как бы близко оно ни находилось». Приближение, которого можно добиться от его материальной части, никак не затрагивает отдаленности, которую оно сохраняет в своем явлении взору» (Беньямин В. Произведение искусства в эпоху его технической воспроизводимости / Пер. С. Ромашко. М.: Медиум, 1996. С. 26. Гл. 4, примечания).

30

Джеф Коттон просит обратить внимание (я не обратил) на странную картину Гаэтано Дзомпини, которая фигурирует в романе Дэвида Хьюсона «Тень Люцифера». За вполне нейтральным названием «Чудо Богородицы» скрывается история о человеке, напавшем на похоронную процессию Марии для того, чтобы на себе испытать возможность какого-нибудь чуда. Которое происходит, но не в том направлении, которого ждал чудик. Волшебная сила отбрасывает этого чудака на землю, где он и обнаруживает себя уже без рук, коснувшихся гроба Марии.

31

Нигде особенно не останавливаясь на этом изысканном фильме,

32

Возле которого в 1548 году убили Лоренцино Медичи по прозвищу Лорензаччо, «плохой Лоренцо».

33

Иосиф Бродский, «Римские элегии».

34

Иосиф Бродский. «Римские элегии».

35

Hic est locus Marini Falethri decapitati pro criminibus (лат. «Здесь место Марино Фальери, обезглавленного за преступление»).

36

Два моих путеводителя дают совершенно разное расположение ее коллекций, хотя изданы с разницей не больше чем в 20 лет.

37

Имеется в виду не тот Джованни Беллини, который мадонн писал, работа которого встречает в первом зале галереи, но его старший брат, Джентиле, путешествовавший в Константинополь, где трудился на султана, но, главное – оставил панорамные изображения Венеции в картинах «Процессия на площади Сан-Марко» и «Чудо о Кресте на мосту Сан-Лоренцо» из Галереи Академии.

38

Есть такие театры или спектакли, что лучше всего выглядят в буклетах. Дело даже не в первенстве сценографии, но в особом проектном духе творения, точно специально предназначенном для деклараций о намерениях, афиш и отчетов.


Еще от автора Дмитрий Владимирович Бавильский
Чужое солнце

Все люди – путешественники, даже если они путешествуют по родному городу. Человек всегда в странствии, что бы с ним ни происходило. Люди вечно куда-то идут, едут, плывут или летят – а некоторые путешествуют, даже сидя дома. Эта книга – о том, как возникали дороги и куда они вели, как люди странствуют по ним, как принимают других странников, как помогают друг другу в пути – и как возвращаются домой.


Сделано в ССССР Роман с китайцем

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Желание быть городом. Итальянский травелог эпохи Твиттера в шести частях и тридцати пяти городах

Эту книгу можно использовать как путеводитель: Д. Бавильский детально описал достопримечательности тридцати пяти итальянских городов, которые он посетил осенью 2017 года. Однако во всем остальном он словно бы специально устроил текст таким намеренно экспериментальным способом, чтобы сесть мимо всех жанровых стульев. «Желание быть городом» – дневник конкретной поездки и вместе с тем рассказ о произведениях искусства, которых автор не видел. Таким образом документ превращается в художественное произведение с элементами вымысла, в документальный роман и автофикшен, когда знаменитые картины и фрески из истории визуальности – рама и повод поговорить о насущном.


Нодельма

Бавильский Дмитрий Владимирович родился в 1969 году в Челябинске. Окончил ЧелГУ. Литературный критик. Автор романов «Едоки картофеля», «Семейство пасленовых» и «Ангелы на первом месте». Живет в Челябинске.Из изданного в харьковском «Фолио» романа «Нодельма» можно почерпнуть немало сведений о быте среднестатистического успешного москвича.


Невозможность путешествий

Книга Дмитрия Бавильского, посвященная путешествиям, составлена из очерков и повестей, написанных в XXI веке. В первый раздел сборника вошли «подорожные тексты», где на первый взгляд ничего не происходит. Но и Санкт-Петербург, и Тель-Авив, и Алма-Ата, и Бургундия оказываются рамой для проживания как самых счастливых, так и самых рядовых дней одной, отдельно взятой жизни. Второй цикл сборника посвящен поездкам в странный и одновременно обычный уральский город Чердачинск, где автор вырос и из которого когда-то уехал.


Ангелы на первом месте

Возможно, первый в мире роман, действие которого происходит внутри Живого Журнала (LiveJournal.com). Ну, и еще немного внутри театра.Все начинается с того, что письма с признанием в любви по ошибке падают в чужой почтовый ящик. Неведомый поклонник признается в любви Марии Игоревне, стареющей приме провинциального театра города Чердачинска, и угрожает самоубийством, если актриса не ответит ему взаимностью. Актриса решает разыскать незнакомца человека, чтобы спасти его. Но как это сделать в большом городе, не зная о человеке ничего – ни адреса, ни имени? Параллельно в романе появляется психоаналитик Макарова.


Рекомендуем почитать
Литературная Газета, 6602 (№ 24/2017)

"Литературная газета" общественно-политический еженедельник Главный редактор "Литературной газеты" Поляков Юрий Михайлович http://www.lgz.ru/.


Газета Завтра 1228 (24 2017)

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


О своем романе «Бремя страстей человеческих»

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Из «Записных книжек писателя»

Заметки Моэма проливают свет на его творчество, по ним можно проследить, как развивалось, крепло его мастерство, как, начав с уединенных библиотечных штудий, он все больше погружался в мир реальных впечатлений, как расширялся круг его жизненных наблюдений. Записи, сделанные писателем во время его длительных странствий, интересны сами по себе, безотносительно к тому, знаком ли читатель с его произведениями. Некоторые из них заставляют вспомнить отдельные страницы ранее написанных им путевых книг. Значительную часть книги составляют фрагменты философских размышлений, суждения об искусстве, о Прекрасном, об отдельных произведениях, разрозненные мысли о человеческой природе, о социальных институтах.


Газета Завтра 1225 (21 2017)

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Газета Завтра 1219 (15 2017)

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Шкура литературы. Книги двух тысячелетий

Штольц, Обломов или Гончаров? Ницше или Сверхчеловек? Маяковский или Облако в штанах? Юлий Цезарь, полководец или писатель? Маньяк или криптограф Эдгар По? В новой книге литературных эссе писатель Игорь Клех говорит о книгах, составивших всемирную библиотеку, но что-то мешает до конца поверить ему, ведь литературу делают не авторы, а персонажи, в которых эти авторы так самозабвенно играют. «Шкура литературы» – это путеводитель по невидимому пространству, которое образуется на стыке жизни и творчества.