Музей моих тайн - [120]

* * *

Я думала, что Кейтлин имеет в виду гостиницу в Йорке. Или, может быть, в Лондоне, где мы с ней побывали только однажды, на школьной экскурсии — мы с Кейтлин остро осознаем свою провинциальность, — поэтому я теряюсь, когда она ставит меня в известность, что нашла нам места горничных в отеле «Королевский горец» в Эдинбурге.

— В Эдинбурге?

— Да, в Эдинбурге. Ну, знаешь — история, культура, замок, фестиваль, все что хочешь, хоть что-нибудь…

* * *

Так я оказалась в Шотландии во второй раз, и если бы знала, на какой срок тут останусь (навсегда), наверно, многое сделала бы по-другому — ну хоть одежды побольше захватила бы. Но я ничего не знаю; мое будущее — бескрайний простор, ведущий в неизведанную страну — Дальнейшую Жизнь.

Первое, что меня удивляет в Эдинбурге, — то, что мы прибыли туда, не проехав по мосту через Форт. Я еще жду, что колеса застучат по мосту, а поезд уже подъезжает к перрону на вокзале Уэверли. Кейтлин тащит со стеллажа чемоданы и беспокоится, что мы не успеем сойти с поезда, но я все сижу на месте, дивясь исчезновению моста. В отличие от Кейтлин, которой не терпится выйти, я не против остаться в поезде и узнать, куда он поедет дальше (Хеймаркет, Инверкейтинг, Керколди, Маркинч, Ледибэнк, Купар, Лухарс, Данди, Арброт, Стоунхейвен, Абердин).

Второй сюрприз заключается в том, что Эдинбург весь гористый. В отличие от Йорка. Йорк — равнинный город, где воздух тихо стоит на одном месте и солнце садится за дома, а не за горизонты.

Мы робко заходим в вестибюль отеля «Королевский горец» и замираем в неуверенности. В отеле пахнет жареным мясом и рисовым пудингом. «Королевский горец» оказывается перестроенной группой домов на одном из величественных «полумесяцев» Ньютауна. Дома объединены в одно здание — трансформацию провели с помощью фанеры, попрятав по углам проводку и выключатели, словно в ящике иллюзиониста. Из ниоткуда возникает фигура и плывет к нам, вещая с иностранным акцентом (шотландским, я его узнаю):

— Здррравствуйте, девочки! Я Марджори Моррисон, администратор отеля, и надеюсь, что впредь вы будете пользоваться черным ходом.

Марджори Моррисон прямая и худая, как карандаш. У нее вдовьи глаза и черные волосы, заплетенные в косы, и в целом она выглядит как близкая родственница миссис Дэнверс.[72]

Нам отводят комнату на чердаке, и Кейтлин тут же начинает методично распаковываться, но я подтаскиваю стул, высовываю голову в маленькое чердачное окошко и делаю глубокий вдох. Это окошко лучше любой камеры-обскуры на Королевской Миле — панорама Эдинбурга серебристой акварелью дрожит и переливается внизу, простираясь далеко к Солсберийским утесам и Пентландским холмам.

* * *

Работа горничной оказывается обычной работой по хозяйству, только под другим названием. Большая часть ее кажется мне совершенно бессмысленной. У меня никак не выходит отмыть зеркало до такого блеска, как у Кейтлин, или полностью отодрать с ванны шершавый налет. Пылесос у меня тут же забивается насмерть, простыни на кроватях морщатся, вешалки пропадают из шкафов, — я явно не унаследовала от тети Бэбс и Банти генов домохозяйки. Я много времени провожу, дремля на незастеленных кроватях в пустых номерах, разглядывая неровную бежевую штукатурку стен «Королевского горца» и прислушиваясь, не застучат ли поблизости острые каблучки Марджори Моррисон. Если это называется опытом, то лучше его пропустить и сразу перейти к Дальнейшей Жизни.

Когда я выхожу на улицы Эдинбурга, он оказывается одновременно экзотичным и дружелюбным. Но я вынуждена исследовать его красоты одна, потому что, как ни трудно поверить, я потеряла Кейтлин. Почти сразу, как только мы прибыли, она забыла о Дальнейшей Жизни с Колином и завела роман со студентом по имени Мартин, который этим летом таскает чемоданы постояльцев в нашем же отеле. Мартин носит очки в проволочной оправе и фиолетовый «дедушкин» жилет, а на голове — жиденький «конский хвостик», который Марджори Моррисон требует состричь и уже угрожала ему серебряными ножничками, висящими у нее на цепочке на поясе. Мартин — будущий инженер-электронщик, сильно увлеченный наркотиками и Маршаллом Маклюэном. Обыщи хоть всю страну — не найдешь человека, менее похожего на несчастного Колина с его скобяной лавкой. Я завожу дружбу с двумя девочками-ирландками, Нив и Шивон, которые устроились в отель на лето официантками. Они тоже ожидают начала Дальнейшей Жизни, но никак не могут заменить мне Кейтлин.

Впрочем, мое будущее кажется мне надежным, как железная дорога. Я еще не знаю, что обречена: меня подвела Дженет Шерифф, наша учительница истории. В самом начале того периода, когда мы должны были проходить темы к экзамену, Дженет влюбилась и в результате забыла пройти с нами целые большие куски европейской истории. И лишь на самом экзамене мы открыли существование ужасных битв и кровавых революций, о которых сроду ничего не слыхали.

Вечерами мы с Нив и Шивон сидим в итальянском кафе Бенедетти на Лейт-уок. Оно кажется уютным и гостеприимным — красные столы с пластмассовым верхом и исходящие паром кофеварки. Сами Бенедетти — живая опера, плодовитое и эмоциональное итальянское семейство, в котором решительно невозможно понять, кто кому кем приходится: бесконечная череда бабушек, сестер и кузин сменяет друг друга за прилавком, перебрасываясь загадочными словами, как цветами. Иногда за прилавком стоит красавец-юноша с зелеными глазами; черные атласные волосы стянуты ботиночным шнурком, и видно, что у него высокие скулы, острые, как нож. Кожа орехово-смуглая, и кажется, что она должна пахнуть оливками и лимонами. Это Джанкарло Бенедетти, и, глядя на него сейчас, ни за что не угадаешь, каким он станет.