Мутанты. Время собирать камни - [5]

— По-узбекски.

— Выходит, вы земляки?

— Выходит, что земляки. Я в Ташкенте десять лет прожил, — сказал Граф.

Звяканье ключей за дверью камеры прервали разговор этапников.

— Сейчас начнут дёргать на этап, — сказал «Горби» и повернулся лицом к дверям.

— Пора бы уже, — согласился с ним Граф. — Поезд на Комсомольск отчаливает вечером, а уже смеркается.

Дверь распахнулась, и на пороге опять появился дежурный помощник начальника тюрьмы в сопровождении контролёров. Опытных, не впервые идущие этапом заключённых, интуиция не подвела. На этот раз два контролёра держали в руках кипы папок с личными делами этапников…

Глава 2. Этап

… Погрузка, наконец, закончилась. Вагон, снаружи очень похожий на почтово-багажный и прозванный в народе «столыпиным», рывком тронулся с места и покатился, вздрагивая и покачиваясь из стороны в сторону на стрелках, резко остановился, потом опять медленно покатился к вокзальному перрону, где был подцеплен к пассажирскому поезду сообщением Хабаровск — Комсомольск-на-Амуре.

— А теперь, я думаю, пора бы уже и червячка заморить, — сказал Граф после того, как поезд, наконец, тронулся и все устроились на своих местах.

— Морить-то его почти нечем, — сказал Руфат. — Кроме хлеба, сахара и селёдки ничего нет.

— Живы будем — не помрём. Может, у малолеток что-нибудь со стола упало, — улыбнулся Граф.

В камере-купе засмеялись. Все знали о чудачествах малолеток, их многочисленных «подлянах».

— Дуркуют пацаны, сигареты в красной пачке — западло, со стола пайка упала, не поднимают, колбасу не едят, — вклинился в разговор молодой этапник, который, по всей видимости, сам недавно только перешёл из колонии для малолеток на «взросляк». — У них на эту тему даже стих есть:

— «Сало, масло «западло»,

Сигареты «Прима» тоже,

Колбаса на хуй похожа»,

и так далее…

— Дети — они и в лагере дети, — грустно усмехнулся Граф. — Наслушались рассказов о блатной романтике, напридумывали себе всякого…

— Ничего, на взрослую зону придут, закончатся мамины передачки и посылки, сразу все «подляны» забудут, — авторитетно заявил Горби. — На голой пайке долго не подуркуешь.

— Эй, пацаны! — крикнул молодой этапник и постучал в перегородку между камерами-купе. — Если есть чего вкусненького, то подогрейте соседей. У нас в хате авторитет постится!

— Сейчас сделаем, — отозвались детские голоса за стенкой. — Будь спок.

— Ну вот, братва, сейчас раскумаримся чем-нибудь, — удовлетворённо хмыкнул молодой этапник, заискивающе заглядывая в глаза старшим по возрасту, да и по рангу.

«Вот так становятся «шестёрками»», — подумал Граф и, скользнув по молодому парню презрительным взглядом, отвернулся.

…На вечернюю оправку в туалет первыми стали выводить женщин. Как сквозь строй проходили они по узкому коридору вагона, ловя на себе жадные, голодные взгляды истосковавшихся по женским телам, мужчин. Большинство прямо прилипли к решётчатым дверям камер-купе.

— Милая, «пульни сеанс»! — крикнул кто-то проходившей по коридору молодой женщине.

— С картинками, в натуре! Век свободы не видать! — поддержал просителя сосед по камере.

— Трусики покажи! — закричали в другой камере.

— А ещё чего показать? — не поворачивая головы, спросила женщина.

— Ковырялка! — звонкими голосами кричали малолетки. — Попробуешь пальчика — не захочешь потом мальчика!

— Сопли утрите, — бросила малолеткам на ходу молодая, красивая женщина, потом снисходительно улыбнулась и, чуть замедлив шаг, подняла подол платья до пояса, оголив не только стройные ноги, но и бёдра, поражая этапников, прильнувших к решётчатым дверям камер-купе, мимо которых она проходила, белизной и размерами своих ягодиц.

Восторженный, одобрительный рёв одновременно вырвался из нескольких десятков мужских глоток.

— Что за шум? — грозным голосом спросил выскочивший из своего купе начальник конвоя с погонами старшего лейтенанта на плечах.

— Да вон, стриптиз устраивает, — кивком головы указал на женщину выводной конвоир.

— По просьбе зрителей, — добавил второй конвоир.

— Ну-ка прекрати мне здесь шоу устраивать! — заорал начальник конвоя на женщину. — Будешь безобразничать, до самого Комсомольская на оправку больше не выйдешь!

— Да ладно, гражданин начальник, пусть мужики порадуются, — засмеялась женщина. — От меня, ведь, не убудет.

— От тебя не убудет, — усмехнулся начальник конвоя. — А они сейчас начнут дрочить все разом и от качки вагон перевернётся.

Стоявшие в коридоре солдаты дружно захохотали.

— Вот гады, ещё издеваются! — закричал кто-то истошным голосом. — Сами по ночам шворют этих баб во все дырки, а нам даже «сеанс» словить не дают!

Теперь грохнул хохот в камерах. Начальник конвоя с остервенением сплюнул на пол, витиевато выругался и ушёл в своё купе.

Ближе к ночи в вагоне стало душно и жарко, и это не смотря на то, что снаружи стояла довольно прохладная погода — всё-таки ноябрь месяц. Давало о себе знать большое скопление людей в ограниченном замкнутом пространстве.

— Окна откройте, дышать невозможно! — раздавались истошные крики то из одной, то из другой камеры.

Конвоиры на эти крики не обращали никакого внимания, только злобно огрызались, когда изнывающие от духоты и мокрые от пота этапники материли их на все лады.