Мутантики - [20]

Бормоглотик поднял фартук: крови на нем не было, и тесемки не оборваны, а аккуратно развязаны. Это немного успокоило хвостатенького мутантика, значит, Мумуня сняла его сама, и карлики или красноглазые собаки не разорвали ее. Но в то же время, раз Пупырь и Мумуня не дождались их, значит, случилось что-то серьезное, возможно, за ними гнались, и они побоялись привести погоню к ручью.

Друзья прождали их еще несколько часов. Наступила уже середина ночи, луна совершила почти треть своего пути по небу, а Пупыря и Мумуни все не было. С другой стороны ручья, от болотца и от Зарослей красноглазых собак тянуло гарью и видно было алое зарево.

– Это со свалки, – сказала Трюша.

Внезапно задремавшая на Мумунином фартуке Бубнилка застонала и подняла голову.

– Мне приснилось, что нас схватили! Давайте спрячемся!

– Ерунда, малышка! В сны не надо верить! – засмеялся Бормоглотик.

– Нет, надо! Нам, лобастикам, снятся не простые сны, а только вещие.

Поверив ей, мутантики затаились под мостом и правильно сделали. Вскоре над их головами загрохотали шаги, деревянный мостик заскрипел и стал прогибаться. По нему шли два карлика-лазутчика и везли тачку с награбленным добром. Впереди них на поводке, привязанный к тачке, бежал красноглазый пес с куцым хвостом.

Почуяв мутантиков, собака зарычала и натянула поводок, царапая передними лапами доски мостика. Тачка накренилась, и в ручей из нее что-то упало.

– Нытик, твой пес опрокинул тачку! – закричал один карлик на другого. – Уйми его, или я проломлю ему голову булавой!

– Он кого-то почуял, Плю, – раздался сиплый голос второго карлика. – Небось где-то в камышах прячутся сбежавшие шерстюши! Я спущу его с поводка, и мы на них поохотимся!

– У нас нет времени. Большой Паук зашевелился. Мы можем не успеть на жертвоприношение. Я не хочу пропустить такое потрясающее зрелище, – заспорил Плю. – Наши говорят, Бешеный Блюм захватил нескольких живых лобастиков и хочет бросить их Пауку.

Услышав такое, Бубнилка не выдержала и тихонько всхлипнула. Пес залаял и снова стал рваться, но Нытик дернул за поводок и пнул его ногой:

– Цыц, Мухомор! Сидеть!..

– Ну, ты долго еще? – нетерпеливо спросил Плю. – Сколько мы будем стоять? У меня от одного вида воды голова кружится.

– Ладно, ты меня уговорил. Я сам не хочу опоздать на жертвоприношение. Только давай подожжем камыши, и пускай эти уроды, если они там в самом деле есть, испекутся заживо! – Нытик противно захихикал и вытащил горшочек с углями. Он стал дуть на угли, пока они не покраснели, а потом бросил горшок в сухой камыш. Заросли запылали, а карлики, полюбовавшись немного на это зрелище, подхватили тачку и побежали к реактору, где их ждала Рыжая Карла.

Чтобы не задохнуться от дыма, Бормоглотик, Трюша и Бубнилка прыгнули в ручей и перешли его вброд. Вода едва доставала им до пояса, так обмелел он в последнее время.

– Вы слышали, что карлики сказали о Пауке? – спросила Бубнилка. – Они хотят накормить его лобастиками! Значит, мой папа, дедушка Умник и дядя Отелло пока живы!..

Неожиданно малышка замолчала и укоризненно посмотрела на Бормоглотика.

– Ну вот опять!.. Ты только что подумал, что они обречены! – укоризненно сказала она. – И что если еще не погибли, то вот-вот погибнут. Неужели тебе приятно думать о плохом?

– Прости, – расстроился Бормоглотик. – Я не хотел об этом думать, само подумалось.

Они вышли на противоположный берег и оглянулись. Над камышами с треском поднималось яркое пламя, и метров на сто вокруг было светло как днем. Огонь мог перекинуться на сухой лес, и тогда начался бы большой пожар, от которого могла выгореть вся роща. Хорошо еще, что было безветренно. Из камышей вылетали встревоженные двухголовые утки и с криками носились над ручьем. В зарослях остались гнезда, и те утки, которые уже успели высидеть птенцов, теперь торопились увести их к ручью.

Надеясь найти Пупыря и Мумуню, Бормоглотик и Трюша стали пробираться к свалке. Путь их лежал через Заросли красноглазых собак, и один раз они даже услышали издалека их вой. Но, видимо, псы испугались отблесков огня и не выглядывали из чащи, а может быть, хотя об этом не хотелось думать, они были уже сыты…

– Бормоглотик, ты боишься? – спросила Трюша, прижимаясь к его теплому боку.

– Я боюсь? С чего ты взяла? Я никогда ничего не боюсь! – заверил ее мутантик и опасливо покосился на Бубнилку, не заметила ли она опять, что он говорит не то, что думает. Все-таки ужасно неприятно, когда кто-нибудь заглядывает тебе в голову и читает твои мысли.

Но Бубнилка молчала, она шла впереди, низко опустив голову, и смотрела себе под ноги. Ее тоненькая косичка, в которой вместо бантика была прищепка, изредка вздрагивала.

И вот, наконец, Заросли красноглазых собак остались позади, и друзья вышли к свалке, которая, как и камыши, была освещена красным заревом. Карлики обожали все поджигать, и после них везде оставалось только пепелище. В мерцании огня плясали маленькие силуэты карликов, которые продолжали грабить поселок. Они вытаскивали из домов все, что представляло для них ценность, грузили на тачки и самокаты и волокли в свои норы под реактором. Из поселка доносились их торжествующие крики и пьяный смех.