Моя жизнь в руинах - [41]

. Кто мог предположить, что эти слова заставят меня разволноваться?

Она сначала долго смотрела на него, потом перевела взгляд на меня. Наконец она сказала:

– Когда твой отец узнает, у него может инфаркт случиться от таких новостей.

– Но он же будет рад? – взволнованно спросил он. Это все, что ему было нужно, все, ради чего он затеял эту авантюру.

В ее глазах появился озорной огонек. Сделав глоток чая, она ответила:

– Вот мы и увидим, не так ли?

Глава 11

Подриг

Меня нисколько не удивило то, что бабушка сначала мне не поверила. В конце концов, с девушками она меня до этого дня видела только на фотографиях в желтой прессе, когда папарацци меня застукивали с очередной подружкой, с которой у меня не было ничего серьезного. А тут я объявляю, что у меня появилась невеста. Бабушку вполне можно понять.

Но она в итоге мне поверила, особенно после того, как я рассказал историю про кольцо. Самому мне эта история представлялась вполне сносной, пока Валери не отругала меня в машине. Я и не предполагал, что придумал что-то неприличное.

Я понимал, почему ей моя идея не понравилась (меньше всего мне хотелось, чтобы кто-то решил, будто мне плевать на память своей матери), но мне было важно в первую очередь произвести впечатление на папу. Он же никогда не узнает правды и умрет, веря в то, что я нашел настоящую любовь, и в то, что эта любовь воздает честь чувствам, которые были у моих родителей.

Меня нисколько не беспокоила угроза сглаза или порчи. Возможно, мой ответ показался Валери очень грубым, но я был честен с ней, когда сказал, что не собираюсь жениться. Мне вполне достаточно фальшивой помолвки, хотя иногда, когда я смотрю на нее, меня накрывает чувство, что при других обстоятельствах у нас могло бы с ней все получиться по-настоящему.

Но обстоятельства изменить мне было не под силу, а она не знала всех подробностей. Она не знала, что именно со мной происходит, и я надеялся, что она никогда этого не узнает, так же, как ничего не узнает мой отец.

После того как мы покончили с чаем, бабушка, пребывая в прекрасном настроении от новости о том, что Валери моя невеста, повела ее на небольшую экскурсию по дому, а я тем временем принес из машины багаж. Бабушка решила разместить Валери в самой большой спальне наверху, откуда открывался роскошный вид на сад, коттедж, поля и лес. А меня, разумеется, она разместила на первом этаже рядом с комнатой Майора.

– А, привет, приятель, – сказал мне Майор, когда вышел из своей комнаты и увидел нас троих в коридоре. – Не знал, что ты приедешь. Давненько тебя не было.

– И на этот раз он тут задержится, ведь так? – сказала бабушка, толкая меня в бок острым локтем.

– Что-что? – громко спросил Майор, показывая на свое ухо.

– Она сказала, что я здесь задержусь, – громко повторил я.

– Что?

– Я немного задержусь!

Видите ли, дело в том, что Майор получил свое прозвище потому, что действительно когда-то давно служил в армии в чине майора и до сих пор обожал носить форму, хотя не ходил дальше паба. В форме он был и сейчас. Но в отличие от героя сериала он не был дряхлым, Майор просто плохо слышал и при этом отказывался носить слуховой аппарат.

– А, – кивнув, сказал он, захлопал в ладоши и улыбнулся. – Хорошо.

Мы быстро, но очень громко представили ему Валери, потом бабушка увела ее показывать хозяйство, сад и клетки с совами (сова была изображена на гербе нашей гостиницы, и благодаря этому нас многие знали).

А для меня пришло время поздороваться с отцом.

Я сделал глубокий вдох и отправился в сторону каменного коттеджа, в котором вырос.

Я открыл дверь и вошел внутрь. Волна воспоминаний захлестнула меня. Запах каменных стен зимой, запах поленьев в камине, запах пыли на коврах и деревянных полках. В прошлый раз я приезжал сюда несколько лет назад, и сейчас я перенесся в то время, когда был ребенком.

В доме было две спальни, туалет, маленькая кухня, столовая с круглым столом, который я помнил ребенком, зона гостиной и маленькая ниша с книжными полками, где любила проводить время мама за чтением или написанием стихов.

Мне всегда, когда я заходил сюда, становилось немного больно.

Больно оттого, что ее с нами больше нет.

Черт возьми, как же больно.

Когда это произошло, мне было шестнадцать, и с тех пор я уже не был прежним. Вместе с ней ушла и часть моего сердца, и часть души, и я никогда не смогу возместить эту утрату. Мама занимала огромное место в моем сердце, и после ее ухода на этом месте появилась черная дыра. Со временем она перестала разрастаться, она перестала пожирать меня, но никуда не делась. И каждый раз боль пронизывала меня насквозь, когда я вспоминал о своей утрате.

Наверное, отец чувствовал то же самое. После маминой смерти он очень изменился, наши с ним отношения не выдержали того горя, которое свалилось на нас обоих. Каждый из нас ушел в себя, и мы отдалились друг от друга.

Я смотрел на стул, стоявший в нише, и представлял, как она сидела там, надев свои очки для чтения, свет лампы освещал блокнот, а она очень сосредоточенно что-то в него записывала. Когда мама писала стихи, творческий процесс полностью поглощал ее. Моя бабушка поместила в рамки несколько ее стихов и с гордостью повесила их на стенах гостиницы.