Моя жизнь с мальчиками Уолтер - [80]

— Э-э-э… привет! — Что она делает в моей комнате?

— Они тут тебя ждали, — бросила она мне цветы.

Это было неожиданно, но я умудрилась схватить букет вовремя. Лицо Паркер расстроенно вытянулось, словно она надеялась ударить меня цветами.

— От кого они? — спросила я, уткнувшись носом в розы. Красивые, с большими темно-красными лепестками.

— Откуда мне знать? — фыркнула Паркер, развалившись на моей постели. — От кого бы ни были, что за сопли?! Розы? Пф-ф-ф.

Наверное, от Алекса. Он такой милый.

— Они красивые. — Я вытянула руку, чтобы полюбоваться ими. Из букета выпала и приземлилась на пол записка. Я наклонилась и сцапала ее, опередив Паркер. Не хватало еще, чтобы она ее прочитала. Надеюсь, Алекс не написал банальностей и непристойностей.

«Джеки, — прочитала я, — прости за то, что продолжаю все портить и совершать ошибки. К жизни не прилагалась инструкция». Подписи нет.

Во рту пересохло, и я поспешно кинула цветы на комод.

— Что в записке? — удивилась Паркер моей внезапной смене настроения.

Я смяла клочок бумаги в руке и бросила в мусорную корзину.

— Ничего. Так что ты делаешь в моей комнате?

Паркер открыла рот для ответа, но тут распахнулась дверь.

— Джеки, я надеялась застать тебя здесь, — сказала Кэтрин.

Она зашла задом, втаскивая в комнату раскладушку. С другого конца предмет нес Айзек, бормоча что-то о рабском труде. Он смылся, как только они поставили ее на маленьком свободном пятачке пола.

— Айзек, — крикнула ему вдогонку Кэтрин, — не забудь принести сюда подушки и одеяла.

— Конечно, ваше величество, — отозвался он из коридора.

Кэтрин поджала губы, но никак это не прокомментировала.

— Что происходит? — спросила я.

— Следующие две ночи Паркер будет ночевать у тебя, — объяснила Кэтрин. — Бабушка Грин проделала долгий путь из Нью-Йорка, она займет комнату Паркер.

За ужином я познакомилась с некоторыми родственниками большой семьи Уолтер, и мама Кэтрин — одна из них. Поскольку мы с Паркер — единственные девочки, то неудивительно, что ее на выходные подселили ко мне, чтобы гостье из другого города было где спать. Просто я не знаю, как будет вести себя моя новоявленная соседка по комнате: дружелюбно или враждебно.

— Хорошо, — сказала я, не глядя на Паркер. Я чувствовала на себе ее взгляд и не хотела показаться недовольной или встревоженной.

— Завтра в семь все должны уже встать. Нужно время на подготовку. А зная меня, в последние минуты обязательно появятся какие-нибудь срочные дела, что-то важное вылетит из головы. Ты сможешь помочь Паркер с прической? С оравой мальчишек опыта у меня в этом деле маловато.

— Нет, мам! — подскочила Паркер. — Мне не нужна никакая прическа. Почему нельзя оставить волосы как есть?

Кэтрин строго посмотрела на дочь. «Как есть» — это непричесанная шевелюра.

— Потому что завтра мы должны выглядеть презентабельно. Особенно ты, так как участвуешь в проведении торжества.

Стоило ей замолчать, как открылась дверь, и на пол шлепнулась куча из подушек и одеял.

Кэтрин помассировала висок.

— Спасибо, Айзек, — возвела она очи горе. — Пять с плюсом за усилия.

— Без проблем, тетя Кэтрин, — отозвался он, уходя. Громко хлопнула дверь в его спальне.

Кэтрин повернулась к нам, и Паркер сразу надулась.

— Я не хотела быть цветочницей на свадьбе, — проворчала она, пнув одну из брошенных Айзеком подушек. — Это глупо.

— Ты делаешь это для брата. Ему будет приятно, — заметила Кэтрин.

Этим она выиграла спор, но Паркер продолжала дуться и с разнесчастным видом плюхнулась на раскладушку.

— Вот и хорошо, — коротко кивнула Кэтрин. — Ложитесь спать. Уже поздно, а завтра предстоит долгий день.

— Спокойной ночи, Кэтрин, — сказала я, когда она пошла к двери.

Предсвадебный ужин страшно утомил, и я не имела ничего против того, чтобы пораньше лечь спать.

— Сладких снов, — пожелала Кэтрин нам обеим.

Промолчавшая Паркер удостоилась сердитого взгляда мамы.

— И тебе, — буркнула она.

После ухода Кэтрин я развернулась к Паркер сказать, что сделаю ей на свадьбу не слишком девчачью прическу, но наткнулась на ее хмурый взгляд. Молча собрала свои туалетные принадлежности с пижамой и пошла в ванную, давая ей время остыть. Когда я вернулась, Паркер уже выключила свет и свернулась калачиком на раскладушке.

Я долго лежала, глядя в темноту, не в состоянии уснуть. Паркер не шевелилась, но по повисшему в комнате напряжению я ощущала, что ей тоже не спится.

Через какое-то время она тяжко вздохнула.

— Я не хочу надевать платье, — раздался в темноте ее голос.

Хотелось сказать ей, что будет весело и в правильном платье любая девушка чувствует себя особенной, но она впервые открылась мне, и я не хотела все испортить.

— Почему?

— Они девчачьи.

— Но ты девочка, — заметила я, осторожно подбирая слова.

— Я — Уолтер, — заявила она, словно это что-то меняло.

— И что это значит? Что если ты живешь с парнями, то и вести себя должна как парень?

Паркер задумалась над моими словами. Я видела в темноте ее силуэт, комкающий в руках одеяло.

— Да, вроде того. То, что я одна из парней, делает меня особенной. В школе все знают: я — Паркер Уолтер, крутая девчонка с одиннадцатью братьями, играющая в контактный футбол и рыгающая громче, чем любой из моих одноклашек.