Моя жизнь с Чаплином - [97]

Эта безумная фантазия повторялась снова и снова всю дорогу.

— Что происходит, Капитан? — спрашивала Глэдис. — Ты как-то странно ведешь себя.

Я смеялась, отчаянно стараясь сдерживать свою дрожь.

— Это все ты. Ты слишком долго думаешь над своими картами. Мы играем или нет?

Что-то подсказывало мне, что когда мы приедем в Глазго, я найду способ сразу же показаться доктору. Что-то со мной было не то, мягко говоря. Я чувствовала себя паршиво, как никогда, словно зверски напилась, хотя ни единой капли во мне не было. На самом деле я была напичкана седативными препаратами. Я не чувствовала времени, а в горле неотступно стоял сдавленный крик, который никак не мог выйти наружу.

Мрачная погода в Глазго, куда мы прибыли, действовала угнетающе. Гостиница, заказанная для нас, казалась жалкой после «Дорчестера», и даже менее роскошных отелей, в которых мы останавливались, прибывая в Европу, но я была слишком измучена и напряжена, чтобы подняться с места и требовать лучших условий. Пожилая женщина, подтвердившая заказ, принялась выражать восторги по поводу Чарли Чаплина, бывшего ее любимым киноактером, и, удалившись на секунду, вернулась с коллекцией шотландских и английских журналов, которые предложила дать мне почитать, уверяя, что там множество прекрасных статей о Чарли. Я не стала говорить, что ее щедрость не к месту, я давно привыкла, что иностранцы, узнав, кто я, начинают искренне пытаться поделиться со мной своей любовью к Чарли. Я взяла журналы, поблагодарила ее и обещала вернуть их.

Нам с Глэдис показали мрачную комнату с одним шкафом, двумя бюро и единственной постелью. Она распаковывала вещи, а я переоделась в халат в надежде, что ванна взбодрит меня и позволит провести вечер в более или менее нормальном состоянии. Я прихватила с собой десяток журналов и отправилась в ванную комнату в конце коридора.

По крайней мере, вода из крана шла теплая, что не всегда бывало даже в некоторых куда более приличных европейских гостиницах. Лежа в ванне, я могла провести время, читая истории о Мирне Лой, или Кларке Гейбле или Кэри Гранте или еще каких-нибудь голливудских знаменитостях.

Чарли Чаплин и Полетт Годдар.

Вот они на теннисном корте, на яхте, на премьере. Они выглядели такими счастливыми рядом друг с другом. Прекрасно. Мне-то что до них? Наша история с Чарли давно в прошлом, это все дела давно минувших дней, так что, всего тебе хорошего, простая Полина Леви из Лонг-Айленда. У меня все не так плохо. У меня два прекрасных сына и карьера, и я достаточно хорошенькая, и вокруг меня роятся мужчины. У меня есть деньги, или у меня были деньги, что в общем-то тоже хорошо. Так что какое мне дело до них, а им до меня?

Я захлопнула журнал, вылезла из ванны, надела халат и поспешила обратно в комнату.

— Ну, это было… — начала бодро Глэдис, и замолкла, увидев, как я подхожу к белью, которое она разложила на кровати. — Что-то не так, Капитан?

— Нет, — ответила я, вытираясь досуха. — Просто хочу прогуляться.

Она осторожно предложила:

— Я с тобой.

— Нет, я сама, — сказала я и начала быстро одеваться. — Я хочу немного побыть одна. Тебе никогда не хочется побыть одной?

— Капитан, когда ты начинаешь вести себя, как сейчас, я знаю, что…

— Ну вот, заладила! Я не собираюсь напиваться. Слышишь? Я просто хочу немного погулять! Если ты не можешь понять такую простую вещь своей дурной башкой, почему бы тебе не собрать свои манатки и не отправиться к себе домой? Никто по тебе скучать не будет!

Я быстро оделась в первое, что подвернулось под руку, и вырвалась наружу. Сырой воздух ударил в лицо, но я упорно двигалась вперед, словно у меня была конкретная цель. Да, думала я. Доигралась. А почему бы не пойти дальше и не обозвать ее похлеще? Кто она такая, эта Глэдис Томпсон? Единственный человек, который не бросает меня, слушает и успокаивает, как мать, и никогда не говорит: «Я же говорила», которая убирает за мной и терпит меня. Единственный человек, благодаря которому я до сих пор жива.

Я вошла в первую попавшуюся пивную. Это было явно заведение для мужчин, не то место, куда ходят семьей. Но когда я заказала двойную порцию скотча, меня не выгнали. Напиток помог, а второй двойной скотч помог еще больше, но мой внутренний звоночек пока еще работал, и он не позволил мне заказать третью порцию. Я расплатилась и вернулась в отель, комната была пуста. Итак, Глэдис ушла. Я не стала проверять на месте ли ее вещи. Я просто села на кровать, скрестив ладони поверх колен, и оплакивала хорошие дела, не сделанные мной, и хорошего человека, каким могла быть.

Вошла Глэдис. Мне было стыдно смотреть ей в глаза, стыдно даже говорить.

— Все в порядке, Капитан? — спросила она. — Я искала тебя внизу. Делай что угодно, но не выходи на улицу без пальто в такую погоду.

Мне ужасно хотелось заплакать, когда она прикоснулась ко мне, и я обняла ее. Мы сидели, тесно прижавшись друг к другу.

— Прости меня, пожалуйста, прости меня, — шептала я.

— За что? — спросила она. — Успокойся и собирайся в театр.

За кулисами я трясла головой, надеясь, что она прояснится. Прозвучало вступление, и я вышла на сцену, радуясь аплодисментам.