Моя Тора - [48]

Шрифт
Интервал

Десятого числа месяца Тишрей Милостивый простил Израилю грех тельца и дал точную копию Заповедей. Этот день стал для евреев священным днем Всепрощения – Ном Кипур.

Кстати сказать, десять для иудеев является магическим числом.

Десятью речениями Бог создал мир.

Десять испытаний Авраама.

Десять поколений от Адама до Ноаха.

Десять поколений от Ноаха до Авраама.

Десять казней египетских.

Десять Заповедей.

Десять – сумма числовых значений имени Исраэль.

Спустившись с Синайской горы, Моше собрал всю общину и торжественно объявил о начале строительства переносного Храма. Он сообщил, что Господь пожелал обитать среди Своего народа. В Скинии завета будет находиться Ковчег со скрижалями. Покрыть ее следует золотом, а оградить стойками с медными подножками. Все орудия для сборки и разборки походного шатра надо изготовить также из меди.

Зодчим по подсказке Вс-вышнего Моше назначил Бецалеля Бен-Ури, «исполненного Божественного духа и в мудрости, и в понятии, и в знании, и во всяком искусстве». Не зря его имя Бецель эль означают «пребывающий в тени Бога».

Ставленник Вс-вышнего блестяще справился с ответственным заданием, и вскоре Скиния предстала народу во всей своей красе. С этого дня облако Славы покоилось на ней днем, а облако Огня – ночью.

Много стараний приложил Бецалель и для изготовления Меноры – Семисвечника. «Из цельного слитка золота выкована она, по образцу, который Бог показал Моше».

После создания государства Израиль отцы-основатели решили воспользоваться изображением Меноры для герба страны. Однако вскоре выяснилось, что никто доподлинно не знал, как выглядел семисвечник в первозданном виде. Ибо после разрушения Иерусалимского Храма подлинник был то ли похищен, то ли уничтожен. Мудрецы долго судили да рядили, наконец решили взять за образец изображение семисвечника на триумфальной арке Тита Веспасиана. Похваляясь громкими победами над иудеями, тщеславный римский император приказал ваятелю украсить арку копиями предметов разрушенного Храма. Мастер воссоздал семисвечник приблизительно похожим на оригинал. Впрочем, вполне может быть, что ему «позировала» не та модель.

По иронии судьбы, прообразом герба еврейского государства Израиль послужила менора на триумфальной арке в честь победы римлян над иудеями…

Когда Бецалель приступил к работе над умывальником для переносного Храма, то женщины принесли свои зеркала. Моше отказался принимать их жертву. Но Бог сказал ему: «Эти приношения Мне дороже всего. Ваши женщины праведницы. Если женщина лишает себя предмета, перед которым наряжается, стараясь понравиться мужу, то ее жертва дорогого стоит».

Параллельно со строительством Скинии Моше дал указание произвести перепись населения с помощью сбора пожертвований – по полшекеля с душ.

– Во искупление греха золотого тельца пусть дадут по половине шекеля, – сказал он, – ибо они согрешили в полдень.

Слово «ве натну» (пусть дадут) читается на иврите одинаково с начала и с конца. (Как, скажем, русское «комок»). В данном случае это указывает на то, что дающий получает обратно, то есть ему воздается на том и на этом свете.

Слово «махацит» (половина) тоже имеет свою расшифровку. Первая и последняя буквы образуют слово «мет» – «мертвый». Средняя «ц» – «цдака» – «пожертвование». Ее окружают «х» и «и» – «хай» – живой. Отсюда вытекает, что израильтяне были обречены на смерть, но благодаря пожертвованию остались в живых. Это подтверждает и Соломон мудрый: «Цдака спасает от смерти».

По завершению работ над Скинией Моше вновь созвал народ и сообщил:

– То, что я сейчас сделаю, повелел сделать Бог.

Подозвав Аарона с сыновьями, он предложил им совершить омовение в водоеме. Затем нарядил Аарона в хитон, препоясал поясом, облачил в мантии, возлил масло на голову и помазал его в знак освящения. Так зародился обряд помазания на первосвященство.

В дальнейшем, начиная с царя Давида, – обычай этот распространился и на царей израилевых. Всем им при короновании смазывали головы благоуханным маслом.

Помазанника стали называть Машиахом. Греки из-за отсутствия буквы «ш» превратили Машиаха в Мессию, а в переводе – в Христоса, то есть помазанника.

К наряду первосвященника восходит и «одеяние» Торы. Богоданную книгу начали украшать драгоценными каменьями и колокольчиками. Крохотные колокольчики Торы выросли у христиан в огромные колокола на звонницах.

С первоначала ведение богослужений было привилегией старших сыновей. После сооружения золотого тельца, в котором левиты не участвовали, Бог выбрал их для совершения службы в Скинии Завета.

– А Я вот взял Себе левитов из среды сынов Израиля вместо всякого первородного, разверзающего чрево, и будут Моими левиты, – постановил Он.

Подобно тому, как на потомках Аарона лежит обязанность выполнять роль священнослужителей среди евреев, на весь еврейский народ возложена священническая миссия среди человечества. В этом-то и заключается идея избранности сынов Израиля.

Переносный Храм кочевал с израильтянами по пустыням и оазисам Аравийского полуострова все сорок лет. Во время стоянок его охранял отряд левитов, остальным людям было заказано подходить к Святая Святых, «посторонний, который приблизится, будет предан смерти». Обслуживающие персонал носил специальные одежды. Самое ничтожное нарушение правил влекло за собой суровую кару.


Рекомендуем почитать
Голубой лёд Хальмер-То, или Рыжий волк

К Пашке Стрельнову повадился за добычей волк, по всему видать — щенок его дворовой собаки-полуволчицы. Пришлось выходить на охоту за ним…


Четвертое сокровище

Великий мастер японской каллиграфии переживает инсульт, после которого лишается не только речи, но и волшебной силы своего искусства. Его ученик, разбирая личные вещи сэнсэя, находит спрятанное сокровище — древнюю Тушечницу Дайдзэн, давным-давно исчезнувшую из Японии, однако наделяющую своих хозяев великой силой. Силой слова. Эти события открывают дверь в тайны, которые лучше оберегать вечно. Роман современного американо-японского писателя Тодда Симоды и художника Линды Симода «Четвертое сокровище» — впервые на русском языке.


Боги и лишние. неГероический эпос

Можно ли стать богом? Алан – успешный сценарист популярных реалити-шоу. С просьбой написать шоу с их участием к нему обращаются неожиданные заказчики – российские олигархи. Зачем им это? И что за таинственный, волшебный город, известный только спецслужбам, ищут в Поволжье войска Новороссии, объявившей войну России? Действительно ли в этом месте уже много десятилетий ведутся секретные эксперименты, обещающие бессмертие? И почему все, что пишет Алан, сбывается? Пласты масштабной картины недалекого будущего связывает судьба одной женщины, решившей, что у нее нет судьбы и что она – хозяйка своего мира.


Княгиня Гришка. Особенности национального застолья

Автобиографическую эпопею мастера нон-фикшн Александра Гениса (“Обратный адрес”, “Камасутра книжника”, “Картинки с выставки”, “Гость”) продолжает том кулинарной прозы. Один из основателей этого жанра пишет о еде с той же страстью, юмором и любовью, что о странах, книгах и людях. “Конечно, русское застолье предпочитает то, что льется, но не ограничивается им. Невиданный репертуар закусок и неслыханный запас супов делает кухню России не беднее ее словесности. Беда в том, что обе плохо переводятся. Чаще всего у иностранцев получается «Княгиня Гришка» – так Ильф и Петров прозвали голливудские фильмы из русской истории” (Александр Генис).


Блаженны нищие духом

Судьба иногда готовит человеку странные испытания: ребенок, чей отец отбывает срок на зоне, носит фамилию Блаженный. 1986 год — после Средней Азии его отправляют в Афганистан. И судьба святого приобретает новые прочтения в жизни обыкновенного русского паренька. Дар прозрения дается только взамен грядущих больших потерь. Угадаешь ли ты в сослуживце заклятого врага, пока вы оба боретесь за жизнь и стоите по одну сторону фронта? Способна ли любовь женщины вылечить раны, нанесенные войной? Счастливые финалы возможны и в наше время. Такой пронзительной истории о любви и смерти еще не знала русская проза!


Крепость

В романе «Крепость» известного отечественного писателя и философа, Владимира Кантора жизнь изображается в ее трагедийной реальности. Поэтому любой поступок человека здесь поверяется высшей ответственностью — ответственностью судьбы. «Коротенький обрывок рода - два-три звена», как писал Блок, позволяет понять движение времени. «Если бы в нашей стране существовала живая литературная критика и естественно и свободно выражалось общественное мнение, этот роман вызвал бы бурю: и хулы, и хвалы. ... С жестокой беспощадностью, позволительной только искусству, автор романа всматривается в человека - в его интимных, низменных и высоких поступках и переживаниях.