Моя сестрица — серийная убийца - [20]

.

MAGA

— Айюла, к вам гость.

Айюла сидит у меня в комнате с ноутбуком на коленях и смотрит фильм. Она вполне могла бы смотреть его у себя в комнате, но вечно пробирается ко мне. Она поднимает голову и смотрит на домработницу. Я резко сажусь. Это наверняка полиция. У меня аж руки холодеют.

— Кто это?

— Не знаю, мадам.

Поднимаясь с кровати, Айюла бросает на меня встревоженный взгляд. Я выхожу из комнаты следом за ней. В гостиной на диване сидит джентльмен. Со своего места я вижу, что это не полицейский и не Тейд. В руках у мужчины букет роз.

— Гбойега! — Айюла бросается вниз по лестнице. Мужчина ловит ее одной рукой и кружит. Они целуются.

Гбойега — высокий бородач с большим животом. У него круглое лицо, маленькие пронзительные глазки, а жизненного опыта как минимум на пятнадцать лет больше, чем у Айюлы. Если бы прищурилась, я, наверное, рассмотрела бы его привлекательность, а так в глаза бросаются часы «Булгари» и туфли «Феррагамо». Гбойега смотрит на меня.

— Здравствуйте!

— Гбойега, это Кореде, моя старшая сестра.

— Рад познакомиться с тобой, Кореде. Айюла рассказывала, как ты о ней заботишься.

— Ну вот, я в невыгодном положении. Про вас мне Айюла ничего не рассказывала.

Айюла смеется, словно услышала шутку, потом просто отмахивается.

— Что же ты не позвонил, Гбойе?

— Ты ведь любишь сюрпризы, а я только что приехал в город. — Он наклоняется и снова целует Айюлу. Надеюсь, меня не вырвет. Потом он протягивает ей розы — Айюла выдает приличествующие охи и ахи, а ведь эти розы — бледная копия тех, что присылал Тейд. — Позволь пригласить тебя на свидание!

— Хорошо, я только переоденусь. Кореде, ты ведь составишь Гбойе компанию?

Не успеваю я сказать «нет», как Айюла уносится вверх по лестнице. Однако я решаю проигнорировать просьбу и поднимаюсь за ней.

— Так ты медсестра? — спрашивает мне вслед Гбойега. Я останавливаюсь и вздыхаю.

— А вы женаты, — говорю я в ответ.

— Что?

— На безымянном пальце у вас светлый след от кольца.

Гбойега качает головой и улыбается.

— Айюла в курсе.

— Да, да, конечно.

— Она не безразлична мне. Я хочу, чтобы у нее было все самое лучшее, — заявляет он. — Это я дал Айюле денег на раскрутку ее фэшн-бизнеса и оплатил ей курсы.

Вот так новость! Айюла-то утверждала, что оплатила курсы сама на доходы от своих ютьюб-роликов. Она даже посмела упрекать меня в отсутствии деловой хватки. Чем дольше он говорит, тем сильнее убеждаюсь, что я maga — идиотка, о которую вытирают ноги. Проблема не в Гбойеге, он лишь очередной человек, взятый Айюлой в оборот. Да его жалеть впору! Хочется сказать, что у нас с ним много общего, только он кичится тем, что помогает Айюле, а я уже ненавижу то, что для нее сделала. Из солидарности и желания заткнуть ему рот я предлагаю Гбойеге кекс.

— Да, кекс попробую с удовольствием. А чай нальешь?

Я киваю, а когда прохожу мимо, Гбойега подмигивает.

— Кореде, стой! — окликает он. — Не плюй мне в чай, ладно?

Я даю необходимые указания домработнице, пересекаю кухню и поднимаюсь по черной лестнице, чтобы устроить Айюле допрос. Она подводит карандашом нижние веки.

— Какого черта он здесь делает?

— Вот почему я не рассказывала тебе о нем. Ты категорична и нетерпима.

— Серьезно? Он утверждает, что оплатил тебе курсы. А ты говорила, что сама нашла деньги.

— Я нашла спонсора. Разницы никакой.

— А как же… А как же Тейд?

— Меньше знает, крепче спит. Тем более кто упрекнет меня в желании немного развлечься? Тейд порой жуткий зануда, а еще он приставучий. Я от него устала, отдохнуть хочу!

— Да что с тобой такое? Когда все это прекратится?!

— Что прекратится?

— Айюла, пусть этот тип уйдет, не то, клянусь, я…

— Не то ты что? — Айюла смотрит на меня, подняв подбородок.

Я не делаю ничего, а ведь так хочется пригрозить, что если она меня не послушает, то в кои-то веки сама ответит за свои поступки. Хочется орать и визжать, но это то же самое, что орать и визжать на стену. Взбешенная, я ухожу к себе в комнату. Тридцать минут спустя Айюла уезжает с Гбойегой.

Она не возвращается до часа ночи.

Я не сплю до часа ночи.

Отец

Он часто возвращался домой поздно. Ту ночь я запомнила, потому что он явился не один, а со светлокожей девицей под руку. Мы вышли из моей комнаты, услышав мамины крики. Они стояли на лестнице. Мама была в сорочке и в пеньюаре, которые обычно надевала перед сном.

Мама никогда не повышала на него голос, а тут вопила как резаная. Сетку и заколки она сняла и дикой гривой распущенных волос еще больше напоминала сумасшедшую. Мама была Медузой Горгоной, они — каменными статуями. Мама попыталась вырвать девицу из его объятий.

— Ẹ gbà mí o! Ṣ’o fẹ́ b’alé mi jẹ́? Ṣ’o fẹ́ yí mi lọ́rí ni? Olúwa k’ọjú sí mi![20]

Мама кричала не на своего мужа — ее бесила незваная гостья. Помню, я шикнула на маму, хотя в глазах у меня стояли слезы. Помню, я подумала, что она выглядит очень глупо: рвет и мечет, а он возвышается над ней с совершенно невозмутимым видом.

Он взглянул на маму с полным безразличием.

— Если не замолчишь, я с тобой разберусь, — твердо пообещал он. Айюла, стоящая рядом со мной, затаила дыхание. Пустыми угрозами он не разбрасывался. Но мама в тот момент ни о чем не думала. Она сцепилась с женщиной, которая тогда мне казалась взрослой. Сейчас я понимаю, что той девице было не больше двадцати. Сейчас я понимаю, что мама прекрасно знала о его аморальных поступках, но то, что они докатились до нашего дома, стерпеть уже не могла.