Моя любовь когда-нибудь очнется - [8]

Блу – это голубой австралийский хилер, самая умная собака из всех, которых я только знаю. Сейчас ему семь лет. Вообще-то, это чисто пастушья порода, но Блу всегда спит в ногах нашей с Мэгги кровати.

Я с силой потер глаза и еще раз попытался сосредоточиться. Ничего не вышло. Эймос поднял руку, словно собираясь отряхнуть мою рубашку от мусора, но посмотрел на меня внимательнее и передумал.

– В моем грузовике мало бензина. Где твоя машина? – спросил я. – Можешь довезти меня до больницы?

Видя, что я возвращаюсь к жизни, Блу соскочил с трактора, облизал мне обе щеки и, усевшись у меня между ногами, положил голову мне на колено.

– Да, могу, – ответил Эймос, тщательно выделяя голосом каждое слово. – Но не повезу. Тебя ждет работа, так что возьми себя в руки и…

Его слова показались мне полностью лишенными смысла.

– Работа? Какая работа? – Я в растерянности огляделся по сторонам. – Но ведь я работал… работал до тех пор, пока не появился ты. – Я столкнул голову Блу с колена. Он – отличный пес, но слишком слюнявый, особенно когда он чем-то очень доволен или просто рад. – Хватит, Блу, перестань!

Но Блу меня проигнорировал – только перекатился на спину, так что все четыре его лапы оказались в воздухе, и, вывернув голову под невероятным углом, вывалил из пасти розовый язык.

– Вот что я тебе скажу, Дилан… – Эймос приосанился, взявшись обеими руками за свой форменный ремень. (Если кто не знает – Эймос работает помощником шерифа, поэтому носит и ремень, и шляпу, и значок, и все, что полагается.) – Мне сейчас не до шуток, так что… – С этими словами он сдвинул шляпу на затылок и поправил кобуру. – Я искал тебя все утро, объездил все поля и пастбища… все твои тридцать пять сотен акров! – Он слегка повысил голос и экспрессивно взмахнул руками, ни дать, ни взять – рыбак, рассказывающий о последней рыбалке. Когда Эймос хочет, он может быть чертовски выразительным.

– Десять минут назад, когда я в сотый раз за утро проезжал мимо этого поля, я заметил, что ржавое ведро с болтами, которое твой дед называл трактором, по-прежнему торчит аккурат посреди кукурузы, но… но с утра картина немного изменилась. Если точнее, в картине, которую я уже видел, появилась новая деталь, которая привлекла мое внимание. – Наклонившись, Эймос почесал Блу за ушами. – Да-да, это был он… Твой пес сидел на капоте этой старой развалины, словно хотел, чтобы я его увидел. Я сразу подумал: «Эге, вон оно что! Один идиот, промучившись неделю в аду, в конце концов сбежал из больницы и решил сделать вид, что работает». – Подобрав горсть земли, Эймос швырнул ее в кукурузу. – Вот что я тебе скажу, Дилан Стайлз… – Он выразительно посмотрел на кукурузные ряды, которые шли не по прямой, как полагается, а напоминали, скорее, след пьяной змеи на песке. – …Ты хоть и образованный, но все равно дурак. Мне без разницы, что ты – профессор… Я – твой друг и скажу тебе прямо: ты – хреновый фермер и большой идиот.

Сам Эймос, между прочим, далеко не дурак, и пусть полицейский значок не вводит вас в заблуждение. Работу в офисе шерифа он получил потому, что сам этого хотел, а вовсе не потому, что не мог найти ничего другого. Эймос никогда и ни от кого не принимает ничего, что могло бы сойти за подаяние. Я – исключение, но только потому, что я – старый друг этого черного, как голенище, великана, который к тому же не только ясно мыслит, но и умеет выражать свои мысли предельно четко. Эймос на год старше меня, поэтому мы учились в разных классах, но в старшей школе мы вместе играли в основном составе футбольной сборной на позиции ранингбэков[6]. Болельщики прозвали нас Мело́к и Гуталин – по цвету кожи.

Должен признаться, что на поле Эймос был быстрее и сильнее, и он ни разу не допустил, чтобы меня свалили или отобрали мяч. Частенько я своими глазами видел, как он блокировал сразу двух лайнбэкеров противника или толкал их на защитника сейфти, расчищая мне путь к зачетной зоне. Да и самый первый свой тачдаун я тоже сделал исключительно благодаря ему. До сих пор я помню, как поймал пас, вцепился сзади в форму Эймоса и крепко зажмурился… Мой путь к славе составил восемь ярдов, и все это расстояние Эймос тащил меня за собой, словно паровоз. Открыв наконец глаза, я увидел, как у меня под ногами промелькнула проведенная белым линия – граница зачетного поля; когда же я поднял голову, чтобы взглянуть на ревущие от восторга трибуны, мой друг скромно отошел в сторону, чтобы не мешать мне наслаждаться победой.

Кажется, в том же году «Бойцовые петухи» предоставили ему полную стипендию. Уже на четвертом курсе Южнокаролинского университета Эймос попал в Третью сборную лучших игроков студенческих команд, но это было еще не все. С самого первого дня в университете он изучал уголовное право и судопроизводство и со временем стал превосходным специалистом, а после окончания учебы вернулся домой и поступил на работу в офис шерифа округа Коллтон. С тех пор Эймос носит значок помощника шерифа, а в прошлом году на рукаве его форменной рубашки появились сержантские нашивки.

Протерев глаза, я крепко сжал голову руками. Мир вокруг снова начал вращаться, да и муравейник, который я разворошил, не способствовал возвращению душевного и физического покоя. Во всяком случае, ноги у меня начали чесаться, словно под джинсы проник уже не один десяток муравьев.