Мой возлюбленный враг - [65]

Следующие часы полета были для меня часами страха и смятения. Я никогда не забуду это угнетающее время, неопределенность и умирающую надежду. Мой мир рухнул, разбился вдребезги.

Макс заставил меня переодеться в повседневную одежду и высушил мне волосы, после чего мы оба облачились в защитные полупрозрачные костюмы. Я будто не замечала ничего вокруг, и для меня существовали лишь мысли и картинки из Рассветного.

Когда корабль завис в метре над опустошенной землей, я сбежала по трапу и застыла, не в силах сдвинуться с места. На километры от меня простилалась выжженная серая земля и пепелище. Сердце защемило так сильно, что захотелось проломить грудную клетку и вырвать его, выкинув всю боль вместе с воспоминаниями.

Но нет… так сделать нельзя. Так устроен человек, чтобы вечно переваривать боль и добавлять новую, словно любимое блюдо врага.

— Лиса… мне жаль, — тихо сказал Макс рядом.

Я поджала губы и бросилась вперед, хотя ноги тонули в грязи и пепле, но я продолжала бежать туда, где ориентировочно должна находиться хижина родителей. Вера в чудо умирает последней, даже если мозг твердит, что это невозможно.

Макс бросился следом за мной. Дом, точнее, то, что от него осталось, я нашла быстро. Развалившееся и истлевшее здание, когда-то являвшееся моим пристанищем, лишило меня всяких сомнений.

Не осталось даже тел. Те, кто был непосредственно рядом с бомбой, разлетелись на молекулы в раскаленном воздухе, а стоящие неподалеку — сгорели, обратившись в уголь.

Я упала на колени перед разрушенной землянкой, обхватив себя руками. Слезы больше не жгли кожу, потому что их не осталось, я лишь сотрясалась в безмолвном рыдании. Макс обнял меня, но даже его утешения не могли заглушить эту всепоглощающую боль потери.

— Лиса, идем, — тихо проговорил Макс, поднимаясь и утягивая меня за собой. — Скоро сюда нагрянут службы зачистки, и у них могут возникнуть вопросы.

Я кивнула и оглянулась назад, сжимая в руке грязь, смешанную с пеплом. Я уходила, с трудом передвигая ногами и зная, что отныне здесь похоронена частичка меня.

Как я оказалась в каюте — не помню. Должно быть, Макс донес на руках, потому что я плохо соображала. Просто в какой-то момент оказалась в кровати полураздетая и укутанная в одеяло, а рядом лежал муж, обнимая.

— Я так многое не успела им рассказать, — тихо прошептала я.

— Они и так все знали, — ответил Макс, поцеловав меня в висок. — Любящие родители всегда знают, что происходит в жизни их ребенка, только не торопят его с признанием.

— Два года, Макс. Меня не было два года, я так и не долетела до них. Я могла бы попытаться что-то сделать. Мне нужно было попросить тебя раньше, я бы взяла академический отпуск в училище и полетела бы сюда, — сказала я. — Но я не успела. Это я во всем виновата.

— Нет, твоей вины тут нет. Чему быть, того не миновать. Если нам суждено было встретиться на том шаттле именно в то время, то мы уже ничего не смогли бы изменить. Если твоим родителям суждено было отжить отмеренный им срок, то так тому и быть. Мы бы не смогли ничего сделать.

— Знать бы, где упадешь…

Не знаю, сколько мы так пролежали. Я успела вспомнить каждый отрывок своей жизни, когда в каюту постучался Чо. Он неуверенно вошел и потоптался на пороге, после чего обратился к другу:

— Макс, там настройки сбились в компьютере. Тебе необходимо «поколдовать», иначе Марго и Данс не пройдут астероидное поле.

— Сейчас, — устало отозвался фаэрт и приподнялся на локтях, подарив мне невесомый поцелуй в лоб. — Отдыхай. Я скоро вернусь.

Макс вышел, а вот Чо задержался в каюте. Я безразлично воззрилась на него, а он, скрестив руки на груди и нахмурившись, спросил:

— Что собираешься делать, Филисити?

— О чем ты? — недоуменно переспросила я.

— Твои родители погибли, и во многом по нашей вине, — неожиданно признался роасан. — Мы с Максом развели слишком активную деятельность, буквально призывая зависимых к забастовкам. Мы подарили им надежду. И это самое страшное.

— Хочешь взять вину за случившееся на себя? — удивленно спросила я, приподняв брови.

— Она и так лежит на нас с Максом. Зря ты осталась с нами. Только хуже получилось. Бежать тебе надо сломя голову. Ты военнослужащая, когда-нибудь ему или тебе придется выбирать. А теперь твои родители погибли из-за наших идеалистических представлений о правильной системе государственной власти.

Голова разболелась, и в мыслях звучал голос Чо. Злость захлестнула меня, я отвернулась от раосана, сжимая кулаки. А ведь действительно! Во всем виноват именно Макс, если все так, как говорит Сотар-онг! Мои родители оказались втянуты в последствия их деятельности…

— Прости, что пришлось открыть тебе глаза, — прошелестел голос Чо, после чего мужчина вышел из каюты, оставив меня наедине со своей болью.

У меня совершенно не было сил даже на всхлипы. Я просто лежала, смотрела в белую стену каюты и как-то неожиданно для самой себя заснула.

Снился мне жуткий сон. Будто мир разделен на два цвета, а я стою посередине. Я закон и порядок — военная, а Макс во тьме — символ бесчинства. На светлой половине стояли мои родители и улыбались, протягивая мне руки.