Мой тайный дневник - [9]

— Прямо из школы пойдем к нам. Вот у нас фасоль так фасоль!

Я промолчал.

А когда мы шли из школы, Ежа спросил:

— Когда приблизительно лопнут стручки, Мирослав?

Я тогда сказал:

— Никогда.

Миша удивился:

— Как же это так — никогда? Каждая фасоль лопается, если только у нее есть стручки.

Но я сказал:

— У этой — нет. Она погибла.

Миша воскликнул:

— А ты поливал ее?

Я сказал:

— Поливал до тридцатого июня.

Тут все и началось. Ежа сказал, что у меня нет никакой пионерской чести, что я предал отряд и что теперь позор падет на наши головы. Но Миша не сказал ничего. И это мне было хуже всего, поэтому и я промолчал. Если уж какая-то фасоль ему дороже товарища, то что уж тут говорить…

Теперь они все шли вместе, а я шел один. Потом и Миша пошел один. Но так, чтобы я мог его догнать, и наконец мы снова шли с ним вместе.

Сначала мы ни о чем не говорили. Но потом Миша сказал:

— Мне с тобой даже и говорить-то не хочется, потому что ты не пионер, а диверсант, раз ты ее бросил поливать. И вообще, почему все-таки ты ее не поливал?

Я сказал, что никакой я не диверсант, а пионер, как и все. А раз в каникулы пионерский галстук не носят, то такое может случиться с каждым.

Миша сказал, что такое не должно случаться и теперь вот у нас не будет фасоли.

Я и сам так думал и поэтому сказал:

— Если уж я диверсант, так ты еще хуже. Скажешь, во время каникул ты не воровал яблок у Червенковых из сада? А ведь в течение учебного года ты никогда не воруешь. Выходит, в течение учебного года ты пионер, а в каникулы — вор, да?

Миша не сказал ничего, только хотел мне что-то сказать. Или мне просто показалось, что хотел.

У самого дома он мне все же сказал:

— Завтра пойдем к дядьке на огород и попросим скороспелую фасоль.

— Хорошо, — сказал я. — И я буду ее поливать. И в воскресенье. И всегда!

Бациллоносители

Бациллоносители — это ребята, которые разносят бациллы.

Так я и объяснил бабке. Но она всплеснула руками и сказала:

— Боже, боже, чего только не выдумают! В старину такого не бывало. Когда я ходила в школу, болезней было много, но бациллы только у одной девочки — у Илонки. Та могла себе это позволить, потому что у ее отца была лесопилка.

— Сейчас у нас все по-другому, — сказал я бабке. — Когда ты ходила в школу, не было ни истребителей, ни ракет, ни бациллоносителей, а теперь вот есть. Сейчас это может себе позволить каждый, неважно, есть у него лесопилка или нет.

Так я сказал бабке, но это все-таки было не совсем так, потому что далеко не каждый может себе все позволить: вот ни я, ни Миша не были признаны бациллоносителями.

И как раз в этом вся несправедливость.

Когда в нашей школе появились случаи дифтерии, в наш класс пришел директор школы вместе с докторшей и с сестрами и сказал:

— Три ученика вашей школы заболели дифтерией, потому что не были как следует привиты. Мы должны выявить всех, кто разносит бациллы и тем самым подвергает опасности здоровье народа. Подходите по одному к доске и открывайте рот.

Первым должен был подойти Бучинский. Он весь си и вместо «а» сказал «э-э-э». Известный трус! Потом нам засовывали в рот палочку, и на ней была вата.

Я должен был подходить три раза, потому что я вспыльчивый и все время разгрызал палку.

Через два дня к нам пришло извещение о бациллоносителях. Из нашего класса среди них оказались три девчонки.

Канторис сказал:

— Можно было и раньше догадаться, что докторша «выявит» только девчонок. Если б это был доктор, то среди бациллоносителей как-нибудь уж оказались бы и мы.

Ведь бациллоносители — люди здоровые, и бациллы они только разносят, отдают другим. Но в школу при ним не ходят и живут себе припеваючи.

В других классах среди бациллоносителей есть и мальчишки. А те уж никак не сидят дома — гоняют в футбол!

Когда мы шли из школы, Канторис сказал, что у него созрел план.

Нас разбирало любопытство, но Миша сказал:

— Наверняка какая-нибудь глупость.

Но Канторис все-таки подозвал одного бациллоносителя из пятою класса, чтобы тот дыхнул на него. В награду предложил две кроны и детектив.

Бациллоноситель свое дело сделал, и на другой день Канторис стал хвастаться, что уже чувствует в своем собственном горле бациллы.

Его послали к врачу, но тот никаких бацилл не обнаружил, и поэтому Канторису снова пришлось заплатить за сеанс две кроны.

Потом бациллоноситель стал приходить к нему уже и за крону, потому что у Канториса был телевизор. Но ничего не помогало. И Канторису так стало жалко денег, что он сказал бациллоносителю:

— Ты мне больше не нужен, потому что твои бациллы никуда не годятся. На телевизор приходить можешь, но теперь уже сам плати мне по кроне.

Так ему удалось вернуть обратно четыре кроны, но сам он все же успел заплатить девять. И вдруг однажды на уроке словацкого языка учитель спрашивает:

— Канторис, что это ты такой красный? Канторис отвечает:

— Голова у меня болит и желудок. Наверно, потому, что я поел ветчины, которую прислал нам дядя из Больших Чаниковиц.

Учитель послал Канториса домой, и он страшно обрадовался. А вечером его взяли в больницу. Конечно, не из-за ветчины, а из-за дифтерии.

Из этого видно, что и на этот раз произошла несправедливость. Ведь Канторису не принесли бациллы никакой пользы, только одни вред. Другие бациллоносители гоняют в футбол по двору, а бедняга Канторис едва-едва не умер и теперь мог бы уже быть в гробу.