Мой тайный дневник - [16]

У Юранов мы заперлись с Мишей и комнате и принялись за работу. В углу стояла елка, а на столе — две коробки. В одной были конфеты, а в другой — шоколадный набор.

— Тебе не кажется, — спросил Миша, — что наша елка для этих двух коробок велика?

Мне показалось, что она действительно велика. Взяли мы тогда пилу и укоротили елку на три четверти метра.

— Ну видишь, — обрадовался Миша, — так куда лучше! Теперь, пожалуй, можно попробовать набор: свежий шоколад или лежалый? Знаешь что? Давай возьмем по одной рыбке.

Взяли мы себе по рыбке, а потом еще по четыре конфетки.

— Знаешь что? — сказал Миша. — Теперь ты съешь часы, а я попробую сапог, чтобы не слишком перегружать елку.

Потом я взял себе сапог, а Миша — часы. Мы ведь с ним во всем должны быть равны.

— Ну, я думаю, — сказал Миша, — теперь будет как раз.

К делу мы подошли по-научному: пересчитали шоколад и конфеты, а потом Миша сосчитал ветки — надо же знать, сколько на каждую вешать. У Миши пятерка по математике, и с помощью деления он высчитал, что на каждую ветку войдет по три штуки и девять у нас еще останется.

Эти девять штук мы сразу же съели, чтоб случайно не ошибиться.

Но потом Миша подумал, что по три штучки на ветку, пожалуй, маловато.

И мне казалось, что будет маловато, уж очень длинны были ветки. Раньше мы этого не заметили. Тогда мы взяли пилу и отпилили еще полметра.

Потом Миша взял себе рака, а я — звезду. И, когда мы все снова пересчитали — и шоколад, и конфеты, и ветки, — сложили и разделили, нам показалось, что елка будет украшена слишком густо! Луна была только одна, и поэтому мы разделили ее пополам. Потом мы так же разделили солнышко и часть конфет.

Но, наверно, мы где-нибудь допустили ошибку: когда мы стали вешать, то на каждую ветку оставалось почему-то только по две штучки.

Мише это не понравилось, и он сказал:

— Не знаю, как теперь быть. Что-то мне эта елка не правится. Конфет у нас много, но веток, оказывается, еще больше.

И тогда нам пришлось еще некоторые веточки отпилить. Потом мы закрепили елочку на подставке, на верхушку посадили звезду, а под нее повесили три конфетки: больше не вмещалось. Остальные мы разделили поровну.

— Такой елочки, — сказал Миша, — не будет ни у Гонзы, ни у Ежи, ни у кого из нашей школы! Ее можно поставить хоть куда, даже на шкаф. Мне она очень нравится.

Мне она тоже нравилась, но уже пора было идти домой. Во-первых, мне было пора, а во-вторых, постучалась Мишина мама — и нам сразу же пришлось открыть. Ей, видимо, елочка совсем не понравилась, потому что она всё вздыхала. Но скорее всего, у нее просто болела голова от плиты.

Потом она дала нам десять крон, и мы пошли покупать новую елку.

Елки нам уже не досталось, и мы купили сосну.

Потом мы снова украшали деревце, но уже не в комнате, а в кухне.

— Здесь вы у меня будете на глазах, озорники, — сказала Мишина мама.

Мы заворачивали в бумажки сахар и вешали его на дерево. Получилась противная густая, некрасивая «елка».

— Если бы не Новый год, — сказала Мишина мама, — я бы тебя измолотила, как рожь.

Новый год — самый хороший праздник, и все ребята любят Новый год.

Новый космический план

— Ура! Ура! Ура! — кричал я 3 января, когда узнал от отца, что произошло ночью, и выбежал во двор.

Мама бросила мне вслед башмаки, потому что я выскочил босой, но я только перескочил через них, потому, что мне нельзя было возвращаться. Мне надо было скорее к Мише!

— Миша! Миша! Миша! — будил я друга. — Уже все в порядке: ракета для нас готова. Уже ее испытывают. Быстренько одевайся! Наша ракета полетела на Луну!

Миша вскочил в штаны и сказал:

— Не кричи! Давай потише! Надо подойти к делу научно. Времени мало, необходимо прежде всего выяснить, что и как.

Мы так и сделали, забрались на чердак, в свой мучной ларь и держали там совет до вечера, потому что мы хотели сами увидеть Луну и услышать, что и как хам разорвется.

Но Миша сказал:

— Ничего не разорвется, потому что Луна — это мир вечной тишины, и ничего здесь не услышишь, потому что там нет атмосферы. А раз нет атмосферы, не может быть, распространяющегося в атмосфере. Отец читал об этом в газетах.

Да мы и сами читали. Кто не знает, что Луна — это Мир вечной тишины!

— А если б там и не было мира вечной тишины, — им Миша, — все равно там очень много пыли, и ракета ляжет на нее, как на вату.

Я очень обрадовался, что с ракетой ничего не случится, потому что в глубине души боялся: а что, если она из полета не вернется? Ведь до Луны очень далеко, и никто никогда еще так далеко не летал. Тогда на чем же лететь нам, если она не вернется?

Но Миша сказал:

— Из тебя никогда не будет ученого, потому что ты не умеешь думать по-научному.

Потом мы вылезли из ларя и пошли домой спать. Был уже вечер.

Утром пришел Миша, но уже обутый, и сказал:

— Видишь, я не спал из-за тебя всю ночь. А наша ракета спокойно до Луны долетела.

Я хотел было закричать от радости, но потом спохватился и сказал по-научному:

— Но это уже совсем другое дело!

Мы снова пошли на чердак, в нашу кабину, — было о чем поговорить. Миша сказал:

— Я спланировал другой маршрут: на Луне мы остановимся только на один-два дня и тотчас же отправимся дальше, на Марс. Я о Марсе все знаю, и эта книга у меня с собой. Я должен по ней и тебя научно подготовить, чтобы потом не натерпеться стыда.