Мой путь в Скапа-Флоу - [31]
Волны становятся всё круче. Часто лодки не видно совсем, и только рубка чуть возвышается над водой. Наконец нам ничего больше не остаётся, как нырнуть под воду. Мы дождались схода очередной волны и исчезли в рубочном люке. В следующий миг нам вслед опрокинулась громада волны. Рискованный момент — закрытие рубочного люка: командира могло бросить с водой вниз, в лодку или, наоборот, выбросить из неё.
Насосы начали свою работу, откачивая воду. Затем мы погружаемся.
Лодка погружается, и с нарастанием глубины становится всё меньшим влияние волн на поверхности моря. Вскоре ничто уже не напоминает о шторме наверху. Только слабое покачивание, да тонкое пение электромоторов.
Мы пробыли под водой много часов, а когда всплыли снова, шторм прекратился, и мы увидели в серой утренней дымке тёмную полоску испанского побережья. Ни на побережье, ни в море не было видно никаких огней, только луна просвечивала между рваными облаками.
Штурман выругался. Без ориентиров нельзя было точно определить место. Он был уверен только в том, что мы находились где-то между Бильбао и Сантандером.
С наступлением новых суток началось наше патрулирование вдоль побережья до мыса Финистерре. Море было пустынным, только иногда на горизонте появлялся дымок парохода. Побережье Испании лежало в темноте. Лишь иногда, при ветре со стороны берега, была слышна орудийная канонада. Звук проникал в кровь и порождал желание, знакомое каждому настоящему солдату: быть рядом с тем, кто сражается.
Но наше время ещё не наступило. Только однажды война подошла к нам так близко, что мы поверили было в соприкосновение с ней…
Это было перед Бильбао. Сигнальщик доложил:
— Два боевых корабля с левого борта!
Командир и я поднялись на мостик. Это были корабли Франко, «Альмиранте Сервейра» и «Веласко», крейсер и эсминец. Они полным ходом шли прямо на нас. У форштевней вздымались пенные буруны.
Мы наблюдали за ними в бинокли и видели, как их орудийные стволы медленно развернулись в нашем направлении.
— По-видимому, они принимают нас за красную лодку, — сказал командир.
Ситуация была сложной. Я посмотрел на Хартманна. Какое решение он примет? Если мы пойдём навстречу, они могут принять это за атаку. Если отвернём, они могут принять наш манёвр за попытку к бегству. Если нырнём, то они забросают нас глубинными бомбами.
— Стоп обе машины! — приказал командир.
Мы повернули без хода, и лодка легла в дрейф, покачиваясь на волнах. Военный флаг перенесли на радиомачту, а прожектором каждые три секунды передавали: Германия… Германия… Германия…
Безрезультатно! Они продолжали сближаться полным ходом.
— Что-то душно становится, — сказал я, проводя пальцем руки за воротником.
Командир рассмеялся.
Жерла их орудий были направлены на нас. Когда расстояние сократилось до полутора миль, башни развернулись в нулевое положение. Они разошлись с нами, приветственно приспустив флаги.
Война только коснулась нас и пронеслась мимо. Наше время ещё не настало…
Первые боевые выстрелы
Осенью тысяча девятьсот тридцать восьмого года я получил свой первый экипаж.
В повседневном приказе значилось: обер-лейтенант цур зее Прин, прежняя служебная должность — вахтенный офицер флотилии подводных лодок, новая служебная должность — командир подводной лодки флотилии подводных лодок. Итак, наконец собственная лодка!
По этому приказу в начале декабря я отправился в Киль для представления командиру флотилии капитан-лейтенанту Зобе.
Он принял меня на плавбазе «Гамбург» в своей каюте:
— Ну что, вы уже были на верфи? Видели свою лодку?
— Ещё нет, господин капитан-лейтенант.
Он улыбался, но его острые серые глаза внимательно изучали меня.
— А ваших людей?
— Тоже нет, господин капитан-лейтенант.
— Тогда сначала познакомьтесь с тем и другим сразу.
Рукопожатие, скороговоркой «Очень рад, что вы прибыли к нам», взаимное немецкое приветствие, и вот я снова снаружи.
Лодка была ещё на верфи и наводила последний лоск. Узкая и элегантная, она была прекрасной.
Осматривая её, я прошёл через весь корпус, с удовольствием осознавая, что внутри мне всё знакомо до винтика.
Адъютант передал мне указание командира флотилии: на следующий день в десять утра построение моего экипажа на юте плавбазы «Гамбург».
Наступило завтра. Это был воскресный, ясный, солнечный декабрьский день.
Когда я поднимался на ют «Гамбурга», меня охватило волнение. Как перед решающей встречей. Наверху уже собрались тридцать восемь человек, с которыми мне предстояло в последующие годы разделить общую участь во всём: в добре и зле, в мире и — если это случится – войне.
При моём прибытии они построились в две шеренги: офицеры, унтер-офицеры, матросы.
Чёткая команда: «Для встречи командира — налево равняйсь! Смирно!»
Одновременный поворот головы. Подавший команду обер-лейтенант подходит ко мне: «Герр-обер-лейтенант! Экипаж построен! Обер-лейтенант-инженер Вессельс».
Рослый, широкоплечий офицер с тяжёлым подбородком и серьёзным выражением лица.
Я встал перед фронтом: «Хайль, экипаж!» — И, как из одной глотки, в ответ разом: «Хайль, герр обер-лейтенант!»
Раньше я часто думал о том, как много я скажу в своём первом обращении к своему первому экипажу. Но теперь, когда я
Немецкий офицер-подводник Гюнтер Прин рассказывает о боевых операциях подводных лодок Германии в Атлантике, непосредственным участником которых он был. Вы проследите за судьбой одного из самых удачливых капитанов, добившихся признания на родине и нанесшего непоправимый урон противнику. А также познакомитесь с подробностями сражения в заливе Скапа-Флоу, за которое Прин был удостоен высшей награды – Рыцарского креста с дубовыми листьями.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Со времен Макиавелли образ политика в сознании общества ассоциируется с лицемерием, жестокостью и беспринципностью в борьбе за власть и ее сохранение. Пример Вацлава Гавела доказывает, что авторитетным политиком способен быть человек иного типа – интеллектуал, проповедующий нравственное сопротивление злу и «жизнь в правде». Писатель и драматург, Гавел стал лидером бескровной революции, последним президентом Чехословакии и первым независимой Чехии. Следуя формуле своего героя «Нет жизни вне истории и истории вне жизни», Иван Беляев написал биографию Гавела, каждое событие в жизни которого вплетено в культурный и политический контекст всего XX столетия.
Народный артист СССР Герой Социалистического Труда Борис Петрович Чирков рассказывает о детстве в провинциальном Нолинске, о годах учебы в Ленинградском институте сценических искусств, о своем актерском становлении и совершенствовании, о многочисленных и разнообразных ролях, сыгранных на театральной сцене и в кино. Интересные главы посвящены истории создания таких фильмов, как трилогия о Максиме и «Учитель». За рассказами об актерской и общественной деятельности автора, за его размышлениями о жизни, об искусстве проступают характерные черты времени — от дореволюционных лет до наших дней. Первое издание было тепло встречено читателями и прессой.
Дневник участника англо-бурской войны, показывающий ее изнанку – трудности, лишения, страдания народа.
Саладин (1138–1193) — едва ли не самый известный и почитаемый персонаж мусульманского мира, фигура культовая и легендарная. Он появился на исторической сцене в критический момент для Ближнего Востока, когда за владычество боролись мусульмане и пришлые христиане — крестоносцы из Западной Европы. Мелкий курдский военачальник, Саладин стал правителем Египта, Дамаска, Мосула, Алеппо, объединив под своей властью раздробленный до того времени исламский Ближний Восток. Он начал войну против крестоносцев, отбил у них священный город Иерусалим и с доблестью сражался с отважнейшим рыцарем Запада — английским королем Ричардом Львиное Сердце.
Автору этих воспоминаний пришлось многое пережить — ее отца, заместителя наркома пищевой промышленности, расстреляли в 1938-м, мать сослали, братья погибли на фронте… В 1978 году она встретилась с писателем Анатолием Рыбаковым. В книге рассказывается о том, как они вместе работали над его романами, как в течение 21 года издательства не решались опубликовать его «Детей Арбата», как приняли потом эту книгу во всем мире.