Мой Мастер - [28]

- Насколько мне помнится, я запретил уходить далеко от дома.

Гарри видел себя. Как он сам отводит взгляд, как кусает губы. Как тут же вскидывается и задиристо отвечает:

- Но вы же не сказали точное расстояние, на которое можно отходить. Там аконитовые поля. У цветов безумный запах…

- И ты не смог удержаться и завалился прямо в них? Мой мудрый воспитанник!

Даже сейчас, наблюдая со стороны, Гарри невольно поёжился. Мастер умел владеть своим голосом. И передать с помощью него всю гамму своих эмоций не составляло для Люциуса никакого труда. В нём были и разочарование от умственных способностей «мудрого ученика». И толика раздражения. И капелька злой иронии.

- Что ты сейчас хочешь от меня?

Гарри захотелось себя придушить. Таким нелепым он казался сам себе со стороны. В его воспоминаниях начало этого вечера казалось немного иным. Он помнил его по-другому.

- В общем… - не найдя слов, Гарри просто повернулся спиной к Люциусу, показывая красные ожоги, как будто оставленные ядовитой крапивой.

- И? - Люциус медленно, даже флегматично дотронулся до воспаленной кожи. Гарри прекрасно помнил это прикосновение. Мастер намеренно сильно надавил. Больно было безумно. Гарри еле слышно всхлипнул.

- Что такое? Больно? - нарочито заботливо.

Гарри передёрнуло. Боль была нестерпимой. Что, собственно, и заставило его тогда обратиться за помощью.

- Напомни мне, мой любезный друг, разве не тебе я рассказывал про свойства аконита?

- Мне.

Гарри лишь покачал головой, наблюдая, как Мастер продолжает водить пальцами по воспалению и волдырям.

- А скажи-ка мне вот еще что, почему мы не можем пить зелья, содержащие аконит?

- Ну, это же зелья. Там же вытяжка из стебл… а-а-ах! -конец фразы Гари проглотил, задохнувшись. Люциус, словно случайно, зацепил ногтем волдырь.

Разглядывая садистскую улыбку Мастера, Гарри и сам невольно ухмыльнулся. Правильно. Так ему тогда и надо было. Тем более, что собственные воспоминания подсказывали ему, что терпеть осталось совсем немного. Скоро Мастер сжалится. Помучает вдоволь. Накажет. И поможет.

- Так всё-таки больно?

Гарри пробурчал что-то невразумительное. Люциус положил ладонь на особенно воспаленный участок кожи и надавил, продолжая сочувственно улыбаться.

- Больно! - рыкнули в ответ, срываясь в парселтанг от боли и злости.

Гарри откровенно улыбался. Впервые за долгое время он искренне улыбался, наблюдая за тем, как Мастер его муштрует.

- Зачем лез? - так и не убирая пальцев от спины воспитанника, спросил Люциус.

Гарри же чуть сместился в сторону, чтобы хорошо видеть не только Мастера, но и себя.

- Там такой запах был, - теперь уже, не стесняясь, шипел, вкладывая всю силу своих эмоции в слова.

- Сколько тебе лет? - Люциус продолжал выводить на спине узоры, Гарри же, не смотря на всю свою обиженную браваду, не смел отойти.

- Мастер… - Гарри помнил, что в этот момент он практически уже сдался и был готов умолять.

- Сколько тебе лет?

- Завтра семнадцать.

Гарри обошел две фигуры, приблизился совсем вплотную, разглядывая свое лицо. И обида. И злость. И чувство вины. И осознание себя самым последним идиотом.

- А почему ведём мы себя как пятилетние, мой дорогой эльф? - Люциус немного склонился и прошептал это на самое ухо.

Гарри увидел, как у него вспыхнули глаза холодным серебром, перевёл взгляд и заметил отголосок этого свечения в своих собственных глазах. Даже тогда, испытывая боль, обиду, вину, он наслаждался близостью Мастера. Не важно, как. Важно, что он близко. Дотрагивается. Почти ласкает. И пускай, прикосновения приносят боль. Важно, что это прикосновения Мастера.

- Не слышу ответа! - Люциус прижал к себе Гарри.

Тот задохнулся от новой волны боли, но отстраняться не стал, лишь закусил губу, сам уже прижимаясь к груди Люциуса.

- Ну, я же видел вас… вы же сам… там…

- Продолжаем подглядывать, - констатировал Люциус, отходя от воспитанника к небольшому секретеру.

Гарри продолжал стоять, не двигаясь. Лишь низко склонил голову.

- Ты мог бы попросить и…

- И вы бы меня не взяли, как обычно, - еле слышно прошелестел, видимо, не в силах промолчать.

Гарри вновь покачал головой. Каким же он был. Посмотрел на Люциуса. Но тот, видимо, ничуть не беспокоился откровенным хамством воспитанника, а наоборот,

забавлялся.

- И не возьму, пока ты не подчинишься мне.

«Хоть здесь мозгов хватило промолчать», - подумал Гарри, наблюдая за собой и видя собственный непокорный взгляд. Сейчас он понимал, что подчинись он, сдайся, склонись перед Мастером… и сблизились бы они быстрее. И возможно… Возможно, это было бы не единственным воспоминанием о близости. И близость была бы действительно близостью, а не…

Сердце опять зашлось от горечи. Глотку сдавило спазмом. Воспоминание стало приносить нестерпимую боль. Но и сил выйти, вырваться из этого плена не было. Гарри так давно не видел Мастера, не слышал его голоса, что сейчас был готов терпеть.

Люциус, продолжая двигаться всё также нарочито медленно, неспешно, вернулся к воспитаннику. Небрежно толкнул Гарри в спину:

- Иди, ложись.

Тот вскинулся, а Гарри не сдержался и засмеялся невесёлым смехом. Глаза жгло от слёз. Цирк продолжался. И главным клоуном на арене сейчас был он сам. Мерлин! Как же можно было быть таким идиотом!