Мой любовник - [27]

— Вперед, мои воины, — провозгласил король. — Отправляйтесь. Используйте свои кинжалы со всей угрожающей смертоносностью.

Кровожадные речи для детских ушей, но в разгар войны не было иной защиты следующего поколения королевской знати. Роф, сын Рофа, никогда не выйдет на поле битвы — он был слишком важен для расы — и будет обучаться, чтобы иметь представление о том, с чем приходиться сталкиваться воинам под его правлением.

Когда король опустил глаза на своего отпрыска, его глаза заволокло гордостью, радостью, надеждой и любовью.

Как это отличалось от Харма и его сына. Этот юнец стоял рядом со своим кровным отцом, но, несмотря на все внимание, которое ему тот оказывал, он с таким же успехом мог стоять рядом с незнакомцем.

Агони наклонился к Дариусу: — Кто-то должен присматривать за этим парнишкой.

Дариус кивнул: — Согласен.

— Я только этой ночью привел его из военного лагеря.

Дариус посмотрел на брата: — Неужели? И где был его отец?

— Между ног девицы.

Дариус выругался себе под нос. Воистину Брат был слишком жесток, несмотря на свое хорошее воспитание и основные инстинкты. У него было много сыновей, хотя это и не было оправданием его легкомысленности. Конечно же, его остальные сыновья не подходили Братству, так как их матери не были Избранными.

Однако, Харму, казалось, было совершенно на все плевать.

Когда бедный парень стоял так обособленно, Дариус вспомнил свою первую ночь на поле боя: как он ни к кому не был привязан… как боялся столкнуться лицом к лицу с врагом, не имея ничего, кроме смекалки и той скудной подготовки, чтобы закалить свой характер. Дело не в том, что Братьев не заботило, что с ним происходит. Им нужно было следить за собой, а ему — доказать, что он в состоянии сам за себя постоять.

Этот молодой мужчина находился в таком же затруднительном положении. С одним только отличием — у него есть отец, который должен его поддержать.

— Будь здоров, Дариус, — сказал Агони, как только королевская семья смешалась с Братьями, пожимая друг другу руки перед уходом. — Я сопровождаю короля и принца.

— Будь здоров, брат мой. — Они наскоро обнялись, а затем Агони присоединился к Рофам и вышел с ними из пещеры.

Когда подошел Тортур и начал распределение территорий для ночного дежурства, и начали формироваться пары, Дариус поверх голов посмотрел на сына Харма. Парень неподвижно стоял спиной к стене, по-прежнему держа руки за собой. Харма, казалось, ничего не интересовало, кроме болтовни с остальными.

Тортур вложил два пальца в рот и свистнул.

— Братья мои! Внимание! — В пещере повисла тишина. — Благодарю. С территориями все понятно?

Последовало коллективное подтверждение и Братья начали расходиться. Харм даже не оглянувшись на своего сына, просто направился к выходу.

Очнувшись, парень вытащил руки из-за спины и потер их друг о друга. Сделав шаг вперед, он окликнул своего отца один раз… затем, другой.

Брат повернулся, выражение его лица выражало столкновение с нежеланной обязанностью: — Давай не сейчас…

— Если позволишь, — произнес Дариус, становясь между ними, — для меня было бы честью, если бы он оказал мне содействие в деле. Если ты не сочтешь это за оскорбление, конечно.

Правда в том, что его не заботило, прозвучало ли это как оскорбление. Парень нуждался в лучшем отношении, чем почивал его отец, а Дариус был не тем человеком, кто будет отсиживаться в стороне, пока перед ним разворачивается несправедливость.

— Думаешь, я не могу позаботиться о своей кровинке? — прорычал Харм.

Дариус развернулся к мужчине и столкнулся с ним нос к носу. Он предпочитал мирные переговоры, когда дело доходило до конфликта, но с Хармом не о чем было спорить. И Дариус было отлично подготовлен, чтобы ответить на силу силой.

Когда Братство замерло вокруг них, Дариус понизил голос, несмотря на то, что все присутствующие все равно слышали каждое слово.

— Отдай мне мальчишку, и я доставлю его целым и невредимым к рассвету.

Харм зарычал, и этот звук больше походил на рык волка, почуявшего свежую кровь: — Так же как и я, брат.

Дариус наклонился ближе.

— Если возьмешь его с собой, и он там погибнет, твоя родословная будет вечно влачить этот позор. — На самом деле было трудно понять, была ли задета ли совесть мужчины. — Отдай его мне, и я избавлю тебя от этой ноши.

— Ты мне никогда не нравился, Дариус.

— И все же, возвращаясь в лагерь, ты был более чем готов обслужить тех, кого я превзошел. — Дариус сверкнул своими клыками. — Если учитывать насколько тебе это нравилось, мне думалось, что твое отношение ко мне будет немного лучше. И знай — если ты не позволишь мне приглядывать за парнишкой, я повалю тебя на пол и стану избивать ногами до тех пор, пока ты не смягчишься ко мне.

Харм прервал зрительный контакт, переводя взгляд за плечо Дариуса, когда Брата затянуло прошлое. Дариус даже знал, какой точно момент. Это была ночь, когда Дариус одержал над ним в лагере верх, и когда Дариус отказался от своей «награды», его заменил Бладлеттер. Жестокость — было мягкое слово, чтобы описать ту процедуру, и хотя Дариус не хотел это возрождать, но безопасность парнишки была достойным концом его бесславных деяний.