Мой командир - [13]

Отдежурив своё, он не стал будить лейтенанта — пожалел. От того, что ко всем этим бессонным и мучительным ночам прибавится ещё одна, от него не убудет.

Глаза лейтенанта двигались под полуприкрытыми веками, губы шевелились. Можно было разобрать отдельные слова, но понять целиком фразы, рубленые и отрывистые, не получалось. Такой доходяга, в чём только душа держится… и что он за человек?

Он собирался не спать до утра, хотел посмотреть на обещанный «завтрашний день». Не дай бог сбудется написанное в китайской книге. Боялся закрывать глаза. Что с ним творил этот суеверный страх! Надо прекратить выдумывать всякую ерунду.

Когда бороться со сном стало невмоготу, он решил, пока не уснул, разбудить лейтенанта. Ему казалось, что смерть не осмелится прийти за спящим, пока за тем присматривает бодрствующий. Он не заметил, как приёмник выскользнул у него из рук. Раз или два сделал попытку подняться, но не смог — как будто кто-то пришил его к полу… И вот уже крысы лезут вверх, карабкаясь по головам семенящих впереди. Штык-нож распиливает маленький худой палец, чтобы снять перстень. Звук металла, проходящего сквозь мясо и кость, и палец — всё ещё без единой царапины, не поддающийся напору острого края штык-ножа.

Рука, штык-ножом пилившая палец, устала. А может, испугалась наползающей стаи серых крыс. Он воткнул лезвие в землю, схватил палец и перевернул другой стороной вверх. Хрум… И проснулся, обливаясь потом. Лейтенант, склонившись над ним, тряс его за плечи. Где-то у него под поясницей трещал радиоприёмник. Ещё не совсем проснувшись, он разглядывал холодный тёмный блиндаж. Где это он? Он поднял руку и уставился на перстень с бирюзой.

Лейтенант, ворча, вытащил из-под него приёмник и выключил его.

— Как хорошо, что ты не забываешь экономить батарейки — что-то я не видел тут поблизости магазинов.

Он всё ещё дрожал после увиденного во сне.

— Я сам не понял, как уснул.

Он вылез из-под одеяла. Лейтенант начал делать гимнастику.

Ещё не до конца проснувшись, он нехотя вскипятил воду, отыскал коробку печенья и положил на стол.

Лейтенант присел на корточки перед термосом, зачерпнул воды и плеснул себе в лицо.

— Ты и за меня подежурил.

— Я уснул. Не помню, когда.

— Да какая разница. Тут, наверху, никого нет.

После завтрака он выкурил сигарету и поднялся, чтобы выйти на улицу. Откинул полог, попытался отодвинуть металлический лист, но тот не поддался. Он прилегал плотно, будто намертво, и не двигался с места, как забетонированный. Лейтенант, не обращая на него ни малейшего внимания, продолжал заниматься своими делами. Он опять начищал зубы, полоская рот ананасовым соком. Из приёмника раздавались звуки военного марша.

Ему вдруг подумалось: «Металл примёрз, или снаружи его подпирает камень, который ночью скатился с горы». Но потом он понял, что в нишу у входа набился снег, и из-за этого не получается выйти наружу.

Лейтенант, взявшийся ему помогать, пыхтел от натуги. Вдвоём они поднажали, и им удалось сдвинуть лист металла на несколько сантиметров. Внутрь посыпался снег. Открывшийся проём сиял холодной белизной, так что больно было смотреть. Не было видно ни земли, ни неба. Одна только лютая стужа.

Он сказал:

— Мы попали. Застряли тут надолго.

Лейтенант хохотнул:

— Зато тела хорошо сохранятся. Как мясная заморозка. Ты не рад?

Он пошёл за лопатой и начал изнутри разгребать снежный завал. Он тяжело дышал, по шее сзади у него стекали ручейки пота. Они несколько раз сменяли друг друга, прежде чем наконец удалось расчистить путь. Снаружи всё ещё мело, ветер бил в лицо крупинками льда.

Расчистив небольшую площадку перед входом в блиндаж, они прорыли в снегу узкий проход к краю обрыва. От сияющей снежной белизны было больно глазам, а холод впивался в кожу, как мелкие осколки стекла.

Когда они закончили расчищать за блиндажом, чтобы было куда сходить по нужде, уже перевалило за полдень.

Они снова залезли внутрь и выпили чаю. Лейтенант всё никак не мог отдышаться, но был весел и настроен благодушно. Напившись чаю, он вышел наружу, прихватив с собой бинокль. Спустя несколько мгновений вернулся погрустневший и доложил по радиостанции обстановку.

Ничего не оставалось, кроме как сидеть в блиндаже и ждать.

Ближе к закату он почувствовал, что сходит с ума от скуки. Лейтенант тоже хорош — сидит сиднем и молчит, уткнулся в свой журнал и читает, прерываясь только для того, чтобы зевнуть во всю глотку.

— Может, конок в карты?

Лейтенант недовольно пробубнил:

— Неохота.

— Ну давай на руках поборемся, что ли.

Лейтенант посмотрел на него поверх журнала.

— Хочешь сказать, ты у нас силач?

— А чем ещё заняться?

— Ляг поспи.

Потом, как будто что-то вспомнив, лейтенант заявил:

— Нет ничего хуже времени, потраченного впустую.

Он положил журнал на земляной пол, отполз в угол к радиостанции и передал сообщение огневой.

— Ну, теперь выходи смотреть фейерверки!

Потом, злой, вернулся на своё прежнее место и опять вперился в журнал.

Блиндаж содрогнулся от звука двух взрывов, прогремевших один за другим. Лейтенант, издав радостный клич, снова взялся за радиостанцию.

— Да не дрогнет рука! Давай ещё три в ту же точку!