Мой командир - [11]

Взгляд лейтенанта скользнул по перстню вниз и остановился на монетах.

— Ну да ладно, забудем… Эта книга предсказывает будущее. Только вопрос должен быть чётким и ясным. Это тебе не цыганские фокусы.

Он промямлил что-то невразумительное — не знал, что спросить. Такое с ним было впервые — чтобы всё серьёзно. Один раз цыганка нагадала ему по руке: «Этот мир никому не хранит верности, но твоя счастливая звезда стоит высоко. У тебя будет три жены, и когда ты состаришься, твои дети станут тебе опорой и поддержкой. И деньжат успеешь скопить немало».

Лейтенант повторил свои слова. Вертя в руках монеты, он следил за ним, ожидая вопроса.

— Спрашивай!

— Я не знаю, чего спрашивать.

— Наверняка есть что-нибудь — вопрос, или мечта, или там о любви…

— Про будущее?

— Да, всё что пожелаешь — ответ здесь, внутри.

Ну как же, кое-что действительно было. Почему бы не спросить о смерти? Как он умрёт. Какое тут ещё могло быть будущее? Тут и в любом другом месте. Отличались только способы. Умереть от прямого попадания пули, подорваться на мине, утонуть или разбиться… упасть с высоты и множество других смертей — как звёзд на небе. Что такого страшного, если он спросит. Может, и правда нашёлся кто-то, у кого есть ответы. Он сказал:

— Я загадал.

— Если это не личное, скажи вслух. Хочу посмотреть, какие ответы выпадают.

— Хочу знать, как я умру. И когда.

Лейтенант аж подскочил:

— О смерти? — на секунду повисла пауза. Лейтенант нахмурился, на его лицо как будто легла тень. — Странно.

— Что странного? Уж это — единственное, в чём можно не сомневаться. Только способы разные. Менять вопрос не буду, спрашивай про смерть!

Лейтенант поморщился:

— А какой-нибудь нормальный вопрос не можешь придумать? Про любовь, например.

— Я просто хочу знать, как я умру. Лёгкой смертью или помучаюсь… Я боюсь крыс.

— Крыс?!

— Не хочу, чтоб они мне лицо обглодали.

— Да какая разница? Так или иначе, а все когда-нибудь умрём.

— Вот я и хочу знать, так я умру или иначе.

Лейтенант надулся. Монеты были у него.

Он спросил у лейтенанта:

— Ты зачем навёл на них артиллерию?

— На кого?

— На этих, из деревни. Или кочевников, кто их разберёт. Старики да старухи, три с половиной калеки.

— На войне не халву раздают.

— Они просто шли, никому не мешали.

Лейтенант с раздражением махнул рукой:

— Прекрати уже!

— Я свой вопрос не меняю. Хочу знать, как я умру.

Лейтенант протянул ему монеты.

— Потряси в руках и высыпай на ящик. Думай только о вопросе. Нужно как следует сосредоточиться. Кидать надо шесть раз, — и он приготовил бумагу и ручку.

Ему почему-то хотелось позлить лейтенанта.

— С этими монетами погадать не получится. Говорят, вражеские деньги — всегда к счастью.

— А ты, я смотрю, нарываешься. Смотри, как бы не досталось тебе, когда спустимся. Там такие шутки не пройдут.

Он сложил ладони коробочкой, потряс монеты и высыпал на ящик. Лейтенант огласил результат:

— Орёл и две решки, — после чего провёл на бумаге одну прямую черту.

Он ещё пять раз бросал монеты, и каждый раз лейтенант делал пометку на бумаге. В конце концов у него получилась конструкция из шести горизонтальных чёрточек.

Лейтенант отложил бумагу с ручкой и открыл книгу.

— Нашёл. Слушай своё предсказание: «Огонь на горе, расставание и разлука — такова судьба странника. Двое мужчин в поисках пристанища под ветвями могучего дерева, вдали мерцает огонь в лагере переселенцев. Завтра его там уже не будет».

Лейтенант поднял голову:

— Это всё.

— Я ничегошеньки не понял.

Лейтенант усмехнулся:

— Да, я что-то тоже не соображу. Но необычно, не находишь?

— Может быть. А ты сам что? Не хочешь попробовать? Может, тебе по-нормальному ответит. Прям всё, как ты мечтал.

— Я хотел сначала на тебе опробовать. Я побаиваюсь предсказаний, будущее почему-то меня страшит. Лучше жить настоящим.

И всё-таки он собрал монеты и принялся трясти. Потом остановился:

— Ты что хотел сказать? Идёт война. Тут нет старых и молодых — всем достаётся. Сам-то ты зачем снял с ребёнка перстень? Как это, по-твоему, называется? Может, он хотел с этим перстнем в могилу лечь.

У него по спине пробежали мурашки. Зря он дал лейтенанту такой козырь против себя. Не зная, как лучше объяснить, он начал:

— Мы в этой земле чужие. Но там есть одно дерево, их дерево, им принадлежащее…

Лейтенант закрыл глаза.

— На войне ничего никому не принадлежит. Только смерть — этого добра всем достанется. А если в книжках что-то понаписано — так это всё ерунда. Раньше войны были честнее и гуманнее.

— Да уж, раньше никто не лазил по горам, чтобы корректировать огонь.

Лейтенант поморщился и с недоброй ухмылкой заявил:

— Тебе гадать — только зря время тратить. Я и с закрытыми глазами вижу твою судьбу: приговор военно-полевого суда за измену родине, — и он расхохотался, как ненормальный. Из глаз у него лились слёзы, а он всё никак не мог остановиться.

Он опустил голову, чтобы не видеть отвратительно красное лицо лейтенанта. Всё ещё хихикая, тот встряхнул монеты и бросил на стол. Прежде чем сделать пометку, он сказал:

— Я спросил то же, что и ты. Быть или не быть — вот в чём главный вопрос.

И продолжил:

— Не принимай близко к сердцу. Я так сказал, чтобы ты следил за своим языком. Времена сейчас не те. Ты же любишь литературу, должен понимать такие вещи.