Мой дядя Адриано - [25]

Его зять Паоло был волшебником покера, ему хватало выдержки вступать в схватку даже с игроками, у которых гораздо больше денег, чем у него. Паоло умел искусно блефовать и потому часто выигрывал, кроме одного раза, когда он проиграл в казино все свои деньги. Но по профессии зять Адриано был вовсе не игроком, а портным. И, как говорят, замечательным портным. Его родители тоже были великолепными портными, и Адриано доверял только ему. Сценические образы дяди – дело рук Паоло. В 60-х целое поколение фанатов, состоящее в основном из рабочих и подростков, одевалось как их кумир, особенно в пригородах метрополий. Адриано знал, что его зять невероятно терпелив и может сшить что угодно. Даже весьма странные вещи: двухцветные брюки, брюки-клеш или брюки с тремя пуговицами на лодыжке. Двухцветные брюки родились прямо на виа Глюк в доме номер 3, где у моего отца была мастерская. Она находилась в двух шагах от дома, где родился Адриано, и в нескольких метрах от бара «Трабакки». И почти каждый день, в перерывах между партиями в бильярд, Адриано навещал Паолино. Он заходил не только поздороваться, но и заказать новую одежду. Для моего отца, привыкшего к вещам классического кроя, такие просьбы были равносильны нарушению давно заведенного уклада, но Адриано – особый клиент. В начале своей карьеры дядя получил от моего отца целую партию знаменитых брюк-клеш, и почти все мужчины в нашей семье их носили. А когда эта мода начала угасать – под звуки брит-попа, пришедшего из Великобритании, – Адриано, в дополнение к рваным футболкам и высоким ботинкам, придумал двухцветные брюки и подал эту идею своему зятю, портному. Сперва это воспринималось как трагедия. Моему отцу идея казалась просто чудовищной. Затем, когда первый шок прошел, он подумал: если есть двухцветные туфли, обожаемые моим дядей, почему не быть и двухцветным брюкам? Так родился образ, который появится в некоторых телепередачах того времени и в многочисленных фан-клубах Челентано по всему миру. Самое забавное из воспоминаний Адриано – совместная работа двух семейных портных, его матери Джудитты и его зятя Паоло. Один говорит исключительно на сароннском диалекте[61], другая – на фоджано[62], и оба друг друга не понимают. Один спрашивает Адриано, что сказала теща, другая спрашивает, что сказал зять, а сам Адриано не может удержаться от смеха. Паоло будет рядом с ним, заменяя собой отца, пока не уйдет из жизни в стенах Онкологического института в июле 1980 года.

Но для Адриано и всей семьи 1973-й стал годом незабываемой трагедии. 11 ноября Джудитта Челентано умерла от злокачественной опухоли. Этот день никогда не сотрется из памяти Адриано. Мама Джудитта была не только матриархом семьи Челентано, женщиной, державшей бразды правления и в годы бедности, и в годы успеха Адриано. Бабушка Джудитта была ориентиром для всех нас, человеком, у которого мы спрашивали совета и которому признавались в самом сокровенном. Для Адриано она была важной частью его жизни. Первые несколько лет Джудитта отказывалась принимать своего позднего ребенка, но прошло время, и Адриано стал любимцем матери. Она никогда не скрывала своей сильной привязанности к нему, и, возможно, причина этого, как и многое в жизни, банальна: Адриано смог благодаря удачно сложившейся карьере артиста спасти всю семью и, в частности свою мать, из нищеты, подарил ей немного благополучия и экономического спокойствия. В начале 60-х годов Джудитта наконец-то смогла освободиться от оков швейной машинки и пожить более спокойной жизнью.

Вот как Клаудия вспоминает тот печальный период, предшествовавший смерти свекрови, в фотокниге об Адриано, опубликованной в 2000 году:

В то время мы с Адриано переехали к Джудитте, чтобы быть ближе. Однажды днем мы сидели у ее кровати. Там была и Мария, сестра Адриано. Джудитта очнулась от оцепенения, в которое погружалась после всех своих лекарств, пристально посмотрела на меня и попросила достать конфеты из ящика комода. «Возьми одну себе и дай по одной Адриано и Марии». Я помню это до сих пор, и даже сейчас эта просьба ассоциируется у меня с причастием.

Мама Джудитта знала о своей болезни и оставалась в здравом уме до последнего вздоха, но она не хотела, чтобы другие были свидетелями ее ухода. Поэтому за несколько часов до смерти она сказала Адриано, что он может спокойно отправиться в студию звукозаписи. Она убедила сына в том, что ей стало немного лучше. Это была неправда. Как только Адриано и Клаудия приехали в студию, раздался телефонный звонок от моей мамы: «Приезжай скорее, мама умирает».

В семье смерть матери Адриано пережили так же тяжело, как описывал смерть своей бабушки Марсель Пруст в монументальном произведении «В поисках утраченного времени». Каждый раз на семейных встречах, когда дело доходит до воспоминаний, в них всегда появляется и фигура мамы Джудитты. Для Адриано это глубокая, неизгладимая рана. Не все смерти воспринимаются одинаково тяжело, для моего дяди смерть матери весила не меньше тонны. С уходом Джудитты исчезла какая-то часть жизни Адриано, чувство сопричастности, которое она внушала своим детям и внукам. Когда мы с дядей обсуждали религию и атеизм, веру и политику, Джудитта всегда боялась, что мы поссоримся, поэтому вмешивалась и приказывала прекратить дискуссию. Адриано ее очень не хватает. Его спасла вера, вера, которую подпитывал мистический кризис, загадочным образом возникший в 1963 году. В действительности, как говорит Адриано, вспоминая те годы, это не было настоящим мистическим кризисом. Проще говоря, дядя обрел абсолютную веру и стал спокойнее относиться к жизни. Именно в то время Адриано и Клаудия посещали встречи иезуитов на пьяцца Сан-Феделе в Милане, где каждую неделю проходили дискуссии о религии и метафизике. В год, когда родилась Розалинда, бабушка Джудитта, за пять лет до своей смерти, дала забавное интервью Альберто Онгаро из журнала L’Europeo, напечатанное и в «Каталоге жителей»