Мой дом - пустыня - [30]

Ступая осторожно, будто занозивший ногу мальчик, стараясь не потревожить ни ветки, ни кустика, шакаленок направился з ту сторону, откуда прилетел ветер. Через несколько минут шакаленок остановился: он не решался идти дальше, стоял в тени дерева и настороженно ждал нового порыва ветра. И ветер не заставил себя ждать: очнулся, рванул ветви и в числе многих запахов принес тот, которого так ждал шакаленок. Черныш побежал увереннее. Он уже забыл о потерянном логове и хотел найти место, где расположились люди и животные.

На пути шакаленку повстречался овраг — вода поблескивала на дне его, а на обрывистых берегах росла ежевика.

Раньше Черныш не пробовал ежевики, поэтому он опасливо обнюхивал колючие кусты, осторожно взял в рот недозрелую ягоду. Нет, не вкусно. Зато в этих зарослях удобно прятаться — за колючками, поострее, чем у джиды, любой зверь будет в безопасности.

Черныш переплыл овраг, поднялся на другой берег, пробрался сквозь заросли ежевики и дошел до перелеска. Он занес было переднюю лапу, чтобы сделать очередной шаг, да так и застыл с поднятой лапой: до него донеслось жалобное блеяние одинокого козленка.

Ни шакал, ни волк не могли тут ошибиться: так испуганно, тоскливо и тревожно мог блеять лишь козленок, отбившийся от матери и, на беду свою, заночевавший в лесу. Шакал неслышно приблизился и увидел козленка, который дрожал от страха и беспомощно озирался вокруг. Как знать, может, пройдет для него благополучно эта ночь. Человеческое жилье совсем близко, а сытый шакаленок не собирается его трогать. Шакаленка гонит вперед неуемное любопытство, и, как ни странно, тоска по тем самым людям, которых он немного презирает и боится.

Но отчего поблизости так сильно пахнет волком?..

При свете луны Черныш увидел палатки, разбитые на открытой поляне у высокого дерева, почуял коз и овец, которые сонно шевелились в небольшом загоне: то вставали, то снова ложились.

Черныш стал тихонько подвывать, а сам приготовился к бегству, если собаки вдруг кинутся на него, но ни одна собака не отозвалась. Не обращая внимания на коз — они начали испуганно метаться в загоне,— Черныш прокрался к палаткам. Возле палаток, под навесом, в беспорядке были навалены вещи, шакаленок обнюхивал их одну за другой. Его не заинтересовали ни опрокинутый котел, ни лопата или резиновые сапоги. Сапоги вообще издавали такой тошнотворный запах, что шакал чихнул от отвращения. Как всегда, запахи сами вели Черныша. Вот он задержался у дерева: с ветки, совсем невысоко от земли, в мешке свешивалось жареное мясо. Тут уж никто не обманул бы шакаленка! Такой же сладкий аромат был у той удивительной курицы, которую ему удалось стянуть когда-то прямо из человеческого жилья. Он ее так и не попробовал, лишь во рту остался дразнящий вкус и запах. И этот особый запах как бы подсказывал

Чернышу, что мясо не будет сопротивляться, бить его рогами и копытами, царапать острыми когтями.

Шакаленок потянул веревку, которой мясо было привязано к дереву, но крепкая веревка не поддавалась. Черныш потянул сильнее. Неожиданно от мяса оторвался большой кусок и упал Чернышу прямо в глотку. После этого Черныш долго прыгал под деревом, теребил мясо, и от мяса отрывался кусок за куском. Еще совсем недавно шакаленку казалось, что он сыт, а теперь он даже кусок веревки отгрыз и съел, таким вкусным показалось ему жареное мясо.

Наелся Черныш до отвала. Бросил благородный взгляд на палатки, откуда доносился богатырский храп, и пошел обратно в лес. Брюхо у Черныша раздулось, как арбуз, он лениво тащил его, ступая медленно, будто на спине у него лежала стопудовая тяжесть. Упаси боже, если в такую минуту появится враг и начнет преследовать. Туго придется шакаленку: отяжелевший от сытости, он не сумеет ни бороться, ни убежать.

Впрочем, Чернышу начало казаться, что в этих новых местах у него нет врагов. Он брел пошатываясь, переполненный самыми счастливыми ощущениями: люди не обманули его смутных ожиданий, они устроили свое жилье возле дерева, на котором растут удивительно сочные и вкусные плоды, похожие и не похожие на мясо. Черныш чувствовал себя значительнее всех своих сородичей: те несчастные дрались из-за ягод тутовника и понятия не имели о плодах, похожих на мясо.

С трудом удалось Чернышу отыскать наконец в незнакомом лесу подходящее логово. Раскисший от множества впечатлений, он забрался под ветви джиды и уснул. Лишь поздно ночью он выбрался наружу. Живот у него все еще был круглым, как арбуз; и мучительно хотелось пить. Надо сказать, Черныш спал целые сутки. Он несколько раз просыпался от жажды, но средь бела дня выйти на поиски воды не решился.

Но едва на землю спустились сумерки, шакаленок бросился искать озеро; просыпаясь, он ловил носом влажное дыхание воды.

Шакаленок забыл об осторожности, вырвался на берег озера, спугнул шумную стаю уток и сам, испугавшись гама и хлопанья крыльев, шмыгнул обратно в прибрежные кусты.

Лишь спустя некоторое время он понял, что испугался птиц, которые сами всего боятся, и спустился к воде степенно, не спеша, как и подобает хищнику.

Пил он долго. Поднимал голову, как бы прислушиваясь к тому, что происходит у него внутри, и снова пил. Потом развалился на мягком прохладном песке. Луна, так сердившая его, на этот раз не таращилась с неба, влажный ветерок от озера тихо ласкал разомлевшего зверя. А вокруг простирался спокойный непроглядный лес. Умей Черныш говорить, наверно, он сказал бы, что вполне счастлив и желает только одного: пусть все остается, как есть. Чтобы на деревьях росли диковинные жареные плоды, чтобы люди беспрерывно храпели и не мешали рвать эти вкусные плоды, а вода в озере чтобы оставалась такой же сладкой и чистой.